THE DRAGON
 
In the left skull, there’s smoke, in the right – a thing of whatever;
It makes you want to brush it off with a taloned paw,
slink into the maw of the shaft down to mother’s nest,
move the dead pieces in a game of chess.
So many of them lie around all day, do nothing at all.
In the left skull, there’s something like a distaste for the hapless,
In the right – still that thing, becoming boundless.
Should we start a little brawl?
Wait for the night, take a nice torch to the village roofs,
Wrap those big and small peasant guts on a spool…
The middle skull says, as he chomps on a cow, sucking the hooves,
“It’s all bare-bald now. We burned it all down, even the school.”
The skulls trade glances and grin.
“Oh yeah, we did. Well… let’s stay in,
play a game of chess with the Leprechaun in the cave.”
The Leprechaun reveals that, in chess, he is not too brave,
especially in cadaver chess: they stink.
The skulls, again, trade glances, laugh and wink,
unwittingly turning to ash every new chess piece.
The Leprechaun goes back to his emeralds and silently lies…
The sky turns cerise;
it’s the snake of the landscape, and he molts,
dripping with blood and soot, colors and bolts.
The sun sinks into the river to seagull cries.
The bald peak is pasted with bodies of Lamiae.
Salamanders put a teakettle on the boulders;
It’s brimming with liquid lava.
 

ДРАКОН

В левом черепе дым, в правом – такое нечто,
впору, блин, отмахнуться когтистой лапой,
тихой сапой скользнуть на дно материнской шахты,
сыграть мертвецами в шахматы.
Сколько их тут днями лежит без дела.
В левом черепе что-то вроде презрения к незадачливым.
В правом – все то же нечто, теряющее пределы.
Может, устроить драчку?
Ночью в селе пустить петуха по кровлям,
выпустить потроха пейзанам и пейзанятам…
Средний череп, обгладывая корову,
говорит: “Да нету уже ни пня там.
Всё спалили давеча, даже школу”.
Черепа переглядываются, ощерясь:
“Вспомнили, да. Что ж… Посидим в пещере,
поиграем в шахматы с Лепреконом”.
Лепрекон сообщает, что в шахматы он не очень,
тем более если трупами, плохо пахнут.
Черепа опять переглядываются, хохочут,
ненароком сжигают свежий набор для шахмат.
Лепрекон молчит, на изумрудах лёжа…
Небеса становятся цвета вишни;
это змей пейзажа меняет кожу,
весь в крови и саже, цветах и вспышках.
Солнце входит в реку под крики чаек.
Лысый пик облеплен телами ламий.
Саламандры ставят на камни чайник,
до краёв наполненный жидкой лавой.