To those who kiss in fear that they shall never kiss again

To those that love with fear that they shall never love again

To such I dedicate this rhyme and what it may contain.

None of us will ever take the transiberian train

Which makes a very satisfactory refrain

Especially as I can repeat it over and over again

Which is the main use of the refrain.
 

I with no middle flight intend the truth to speak out plain

Of honour truth and love gone by that has come back again

The fact is one grows weary of the love that comes again.

I may not know much about gods but I know that

Eros is a strong purple god.

And that there is a point where incest becomes

Tradition. I don’t mean that literally;

I don’t love my brother or he me.

We have been mutually avoiding each other

For years and will continue to do so.

Even I know about cross words—

Something. The word you want is Dante.

He said he loved Beatrice. Whatever he did

He didn’t love Beatrice. At least the

Beatrice Portinari whom history gives.

He knew her and the point about all these

Florentines is that they all were

Killing each other or dying of rapid

Consumption. Beatrice died; Rossetti painted her

Cutting Dante in the street. Botticelli

Painted the rest: Simonetta Vespucci

Died of a rapid consumption (age 23)

Giuliano dei Medici murdered by the altar rail (age 19)

Guido Cavalcanti died in exile (age 35)

Dante dei Aligeri died in exile (age 90)

Lorenzo dei Medici who lives for ever

Since he stayed there and commissioned

The paintings, and poems and statues

And if he also commissioned the deaths

I don’t blame him. He didn’t feel

Very magnificent when his brother

Was murdered in sanctuary.

Do you realise whoever did that

Would be excommunicated if, that is, if

He hadn’t also murdered the papal legate,

His best friend.

I have lived long enough having seen one thing;

That term has an end.

It was getting dark on the platform of nowhere

When I who was anxious and sad came to you

Out of the rain. Out of the sound of the cold

Wind that blows time before and time after

Even Provence knows.

And as for this line I stole it from T.S. Eliot

And Ezra Pound and A.C. Swinburne. All very good

Poets to steal from since they are all three dead.

The love that is must always just contain

The glory of the love that was whatever be the pain.

We played at mates and mating and stopped up the drain.

Hear me. O Mister Poster I know

You have burnt me too brown you must boil me again

You simply have no notion how delightful it will

Be when they pick us up and throw us with the lobsters out to sea.

It is the lark, my love, and not the nightingale.

None of us will ever take the trans-siberian train.

She wanted to and was collecting people who did

I thought I did but now I know I don’t.

It is the lark, my love, and not the nightingale.

In fact I’ve never heard either bird

But people say they sound very similar.

And what the devil were Romeo and Juliet

About wasting their last moments

Listening to birds. Hah.

I like kicking up larks or

Larking up kicks. So do most poets

Including J.H. Prynne, the memorable poet

Who is happy to say that the U.L.

Has got his middle name wrong.

He claims it stands for Hah

But there is a limit. I know it all.

Riddle me riddle randy ree

Round and round in the snotgreen sea

When they pick us up and throw us
‘
With the Joyces out to sea.

Tell us tale of Troy’s downfall

We all would have liked to have been there.

The infernal Odyssos. He it was whose bile

Stirred up by envy and revenge destroyed

The mother of womankind. And Swinburne

Got a kick out of pain but I don’t

I just get kicked.

I wish I didn’t keep sounding like Richard the Third

Except that if I don’t I tend to sound

Like Richard the Second. And who wants that.

I suppose I must sound like Richard the First.

What did he do?

Nothing I take it

I get a kick out of larking up nightingales.

Prynne says that if I don’t come back

Safe from Sicily by the thirtieth April

They will send a posse.

March is the cruellest station

Taking on bullying men

And were you really afraid they would rape you?

No. I thought there would be grave difficulties.

Not just that I was actively opposed

And so was every other man, woman and child

On that there train.

I was afraid they would kill me.

I may look stupid but I’m not

So simple as to think your name

Is Elizabeth Brown. Well. All right

My name is Veronica Forrest-Thomson.

Agamemnon was King of the Achaians at the time,

Priam, of the Trojans, Theseus, of the Athenians.

And like all Good Kings, they are dead.

In my day it was the done thing to side

With the Trojans for no better reason

Than that they lost. But me I back

Winners every time.

Mary Shelley may go to hell

As she thought she was going to anyway

And take Frankinsense with her.

I want her husband, alive and well.

Who, of course, also got killed.

Hardly surprising if he made a habit

Of reading Aiscylos while sailing.

He wasn’t reading Aiscylos when he drowned.

Got cremated like a pagan king.

Not Agamemnon who, as I said, was king at the time

And lost, murderer of his daughter

Killed by his wife and (other) daughter.

Killed by his death killing his life.

Stabbed in the back in his bath.

I think of it every time I have a bath.

Though I have no sympathy at all

For that daughter and son.

I think it is unfair that Helen

Had everything, immortal beauty,

Lovers, cities destroyed and battles

Fought about her. And she just came home

And calmly went around being Menelaus’ wife

While her twin sister, Clytemnestra

Was murdered by her son and daughter.

And the Athenians acquitted them.

They would do, a nation of sophists.

Always betraying their allies and torturing

Women and children and enslaving people.

They even killed Socrates, their one good man,

Then Plato tried to be a philosopher king.

And got enslaved for his pains.

I wish they had kept him enslaved.

He escaped, of course, and wrote books

About how he would do it better

If he was in charge. All poets do that.

They are just as incompetent as the rest

If they try to organise things.

As witness my own efforts in that direction

Or those of my avatar, Agamemnon,

Who, as I say came home and was killed in his bath

Killing his wife and his daughter.

And if you don’t know about this you ought to.

Read it in the Iliad, read it in the Odyssey,

Do not read it in Freud who is always wrong

Although even Freud didn’t deserve a son like Lacan.

But first and last read me, the beloved

Who was killed in the general slaughter.

But rise again like John Donne

(read him too) I, Helen, I Iseult, I Guenevere,

I Clytemnestra and many more to come.

I did it, I myself, killing the King my father

Killing the King my mother, joining the King my brother.

It is the kick, my love, and not the nightingale

I like larking up kicks myself

But not kicking.

They that have power to hurt and do so

Should not be blamed by Shakespeare or anyone else

For hurting though such is the race of poets

That they will blame them anyway.

However it is a pretty productive process

Especially if one may be plumber as well as poet

And thus unstop the drain as well as writing

Poetic Artifice “Pain stopped play” and

Several other books and poems including

1974 and All That (seriously though)

I, Veronica did it, truth-finding, truth-seeking

Muck-raking, bringing victory.

It was a horse, of course, in which the warriors hid

Pretending to bring peace

And they wouldn’t speak to me, crouching in the dark

Like a lot of fools, hearing the voice of the goddess

In an alien city, I speak your tongue in my own city:

Cambridge or Camelot and you won’t listen to me

Advised, of course, by Odyssos, solicitor, betrayer.

And when they had killed all the men, raped all the women etc.

Agamemnon came home and, as I said, was stabbed by his wife

In his bath. Anyway it is the lark, my love,

And not the nightingale. I follow the sacred footsteps of

Hippolyta, the blest, the best

That has been said or spoken well in any tongue

Read John Donne—the memorable dun.

Don’t read Matthew Arnold; he’s a fool

I am not Prince Thomas Aquinas F.H. Eliot

I am not an attendant lord either.

I am the king who lives.

Spring surprised us, running through the market square

And we stopped in Prynne’s rooms in a shower of pain

And went on in sunlight into the University Library

And ate yogurt and talked for an hour.

You, You, grab the reins.

Drink as much as you can and love as much as you can

And work as much as you can

For you can’t do anything when you are dead.
 

The motto of this poem heed

And do you it employ:

Waste not and want not while you’re here

The possibles of joy.

 
___________________________________

Корделия или «Стихотворение должно не означать, а быть»

Тем, кто целовал в страхе, что они никогда не поцелуют опять

Тем, кто любил в страхе, что они никогда не полюбят опять

Таким я посвящаю этот стих и все, что он может содержать.

Никому из нас на транссибирском экспрессе не езжать

Что создает весьма удачный рефрен рифме подстать

Особенно если я могу его повторять опять и опять

Для чего и нужен рефрен можно сказать
 

У меня и в мыслях не было на лету высказать правду просто

О чести правде и ушедшей любви, но той, что вернется опять

Но дело в том, что устаешь от любви, что вернется опять

Я немного могу знать о богах, но я знаю, что

Эрос — это сильный пурпурный бог.*

И наступает момент, когда инцест

Становится традицией. Я не имею буквально в виду;

Я не люблю своего брата, а он меня.

Мы взаимно избегаем друг друга

Годами и будем продолжать и впредь избегать.

Даже я знаю о кроссвордах

Кое-что. Слово нужное вам — Данте.

Он говорил, что любил Беатриче. Что бы он ни делал,

Он не любил Беатриче. По крайней мере,

Беатриче Потинари, о которой сообщает история.

Он знал ее, а дело во всех этих

Флорентийцах, что они все

Убивали друг друга или умирали от скоротечной

Чахотки. Беатриче умерла. Розетти нарисовал,

Как она шла наперерез Дaнте по улице. Боттичелли

Написал остальных: Симонетту Веспуччи —

Умерла от скоротечной чахотки (в 23 года)

Джулиано деи Медичи — убит у алтарной ограды (в 19 лет)

Гвидо Кавальканти — умер в изгнании (35 лет)

Данте Алигьери умер в изгнании (90 лет)

Лоренцо деи Медичи, который бессмертен,

Поскольку он там остался и заказал

Картины и стихи, и статуи,

И если он также заказал кого-то убить,

Я не могу обвинить его. Он не чувствовал себя

Слишком великолепно, когда его брата

Убили в святилище.

Понимаете ли, что тот, кто это сделал,

Был бы отлучен от церкви, то есть, если бы

Он не убил также папского легата,

Своего лучшего друга.

Я прожила достаточно долго, наблюдая одну вещь;

Что у всякого термина есть конец.**

Стемнело на платформе в никуда,

Когда я, тревожная у грустная, вышла к тебе

Из поезда. Из звука холодного

Ветра, продувающего время до и после***

Даже в Провансе знали.****

Что до этой строки, я украла ее у Т. С. Элиота

И Эзры Паунда, и у А. Ч. Суинберна, все очень хорошие

Поэты для кражи, потому что все они умерли.

Любовь теперешняя всегда вмещать должна

Всю славу прошлой любви, пусть была болью полна.

Играли мы в пары и партнеры и остановили протечку.

Услышь меня, О Мистер Постер, я знаю,

Что ты обжег меня до побурения, ты должен вскипятить меня опять,

Ты просто понятия не имеешь, как восхитительно будет,

Когда нас подберут и вместе с омарами в море швырнут.

Это жаворонок, любимый мой, а не соловей.

Никому из нас на транссибирском экспрессе не езжать.

Она хотела и коллекционировала ездивших людей,

Мне казалось, я ездила тоже, но теперь знаю, что нет.

Это жаворонок, любимый мой, а не соловей.

На самом деле, никогда не слыхала ни ту, ни другую птицу,

Но люди говорят, что они очень похоже звучат.

И какого черта Ромео и Джульетта

Потратили понапрасну последние мгновенья

Слушая птиц. Ха-ха.

Мне нравится вспугивать жаворонков

Или дразнить соловьев. Так делают большинство поэтов,

В том числе и Дж. Х. Принн, незабываемый поэт*****,

Кто с радостью утверждает, что у Ю. Л.

Неправильное среднее имя.

Он утверждает, что оно означает Ха-Ха.

Но есть предел. Я это все знаю.

Отгадай мою загадку, Рэнди гадкий,

Кружась и кружась в море зеленых соплей,

Когда нас выловят и выбросят

С Джойсами в открытое море.

Расскажи нам сказку о падении Трои

Мы все хотели бы там быть.

Инфернальный Одиссей. Это тот, чья желчь,

Взбудораженная завистью и местью, уничтожила

Мать всех женщин. И Суинберн

Получил удовольствие от боли, а я нет,

Меня просто пнули.

Не хотела бы я звучать как Ричард Третий,

За исключеньем того, что если что не так, то склонюсь к звучанью

Ричарда Второго. А кому это надо?

Полагаю, что я звучать должна как Ричард Первый.

Что он совершил?

Ничего, я это беру.

Меня вышибли из жаворонков в соловьи.

Принн говорит, что если я не вернусь

Благополучно из Сицилии к 30 апреля,

Он пошлет поисковый отряд.

Март —самая жестокая станция

Берется за агрессивных мужиков.

А ты действительно боялась, что они тебя изнасилуют?

Нет, я думала будут тяжелые последствия.

Не то чтобы я активно противостояла,

И такими были любой другой мужчина, женщина или ребенок

В том поезде.

Я боялась, что они убьют меня.

Я могу выглядеть тупым, но я не

Так прост, чтобы подумать что ваше имя

Элизабет Браун. Ну, хорошо.

Меня зовут Вероника Форрест-Томсон.

Агамемнон был царем ахейцев в то время,

Приам — троянцев, Тезей — афинян.

И как все Хорошие Цари, они мертвы.

В мое время было само собой быть на стороне

Троянцев не по лучшей причине,

А из-за того, что они потерпели поражение. Что до меня, то я за

Победителей всегда.

Мэри Шелли может идти в ад,

Как она сама себе предрекала,

И пусть своего Франкенбреда прихватит с собой.******

Я бы хотела, чтобы ее муж был жив и здоров.

Кто, конечно, был также убит.

Вряд ли удивительно, что у него была привычка

Читать Эсхила в плавании.

Он не читал Эсхила, когда утонул.

Его кремировали, как языческого царя.

Не как Агамемнона, кто, как я сказала, был в то время царем

И проиграл, убийца дочери,

Убит женой и (другой) дочерью.

Убит своей смертью, убившей жизнь.

Заколот ударом в спину в ванне.

Все время думаю об этом, принимая ванну,

Хотя не испытываю симпатии вовсе

К этой дочери и этому сыну.

Полагаю несправедливым, что у Елены

Было все, бессмертная красота,

Любовники, разрушенные города и битвы

За нее. И она просто вернулась домой

И спокойно продолжала быть женой

В то время как ее близняшку-сестру Клитемнестру

Убили ее сын и дочь.

И афиняне оправдали их.

Они всегда так, народ софистов.

Всегда предавали союзников и пытали

Женщин и детей и порабощали людей.

Они даже убили Сократа, собственного праведника,

Потом Платон пытался стать царем-философом

И попал в рабство за свои труды.

Я бы хотела, чтобы его оставили в рабстве.

Он спасся, конечно, и написал книги

О том, как бы он устроил всё лучше,

Если бы он стоял во главе. Все поэты поступают так.

Они просто так же некомпетентны, как остальные,

Если пытаются что-то организовать.

Как свидетельствуют мои собственные усилия

Или моего аватара, Агамемнона,

Кто, как я сказала, вернулся домой и был убит в ванной,

Убив свою жену и дочь.

А если вы не знаете об этом, то должны были бы.

Почитайте об этом в «Илиаде», почитайте в «Одиссее»,

Не читайте об этом у Фрейда, который всегда ошибается,

Но даже Фрейд не заслужил такого сына, как Лакан.

Но в начале и в конце читайте меня, возлюбленную,

Которую убили в общей резне.

Но я восстала опять, как Джон Донн

(читайте его тоже). Я Елена, я Изольда, я Гвиневра,

Я Клитемнестра и продолжение следует.

Я совершила это, я сама, убила царя, моего отца,

Убила царицу, мою мать, присоедилась к царю, моему брату,

Это пинок, любимый, а не соловей

Мне нравится подтрунивать над собой

Но не пинать.

Те, у кого есть власть причинить боль, делают это,

Их не должен обвинять Шекспир или кто угодно

За ущерб, хотя таково все племя поэтов,

Так что их обвинят все равно.

Однако это весьма продуктивный процесс,

Особенно если сантехник и поэт в одном лице

И таким образом не остановит протечку, а заодно и писание:

«Поэтическая изощренность»******* «Боль остановила игру» и

Несколько других книг и стихов, включая

«1974 и все такое» (хотя серьезно)

Я, Вероника, сделала это, находя правду в поиске правды,

Копалась в скандальной грязи, одержала победу.

Был конь, конечно, в котором прятались воины

Притворяясь, что принесли мир,

И не стали бы говорить со мной, скрючившись во тьме,

Как орава дураков, слушая голос богини

Во вражеском городе, я говорю на вашем языке в моем городе:

Кембридж или Камелот, а вы не слушаете меня

По совету, естественно, Одиссея, поверенного, предателя.

А когда они убили всех мужчин, изнасиловали всех женщин и т. д.,

Агамемнон вернулся домой и, как я сказала, был зарезан своей женой

В ванне. В общем, это жаворонок, мой любимый,

А не соловей. Я иду по священным следам

Ипполиты, блаженной, лучшее,

Что было высказано или сказано на любом языке.

Читайте Джона Донна, незабываемый дон.

Не читайте Мэтью Арнольда; он глупец.

Я не принц Фома Аквинский не св. о. Элиот

Я не придворный лорд также.

Я царь, который жив.

Весна удивила нас, бегущих через рыночную площадь

И мы остановились в комнатах Принна принять душ боли

И вышли на солнце к университетской библиотеке

И ели йогурт и поболтали с часок.

Ты, ты, хватай поводья.

Пей сколько можешь и люби сколько можешь

И работай сколько можешь

Потому что не сможешь ничего сделать, когда умрешь.
 

Девиз этого стихотворения остерегайся

И делай, применяя это:

Не теряй, не желай, пока ты здесь,

Возможные радости.

____________________________________________

* Аллюзия на начало «Драй Сэлвейджес», третьего «Квартета» Т. С. Элиота: «О богах я знаю немного, но вижу реку//Бронзовой сильной богиней, угрюмой, упрямой, неукротимой….» (Перевод Я. Пробштейна).

** Возможно, аллюзия на «Гимн Прозерпине» Суинберна: «Я прожил достаточно долго, узнав одну вещь, что у любви есть конец» (Подстрочный перевод Я. Пробштейна).

***Аллюзия на строки Т. С. Элиота из «Бернт Нортона» (V), первого «Квартета»: «Убого бесплодное грустное время |До начала и после конца» (Перевод Я. Пробштейна).

****Аллюзия на стихотворение Эзры Паунда «Огонь»:
Игра не на женитьбы и супругов
В Провансе знали;
Игра не на наделы, сделки, замки,
В Провансе знали. (Перевод О. Седаковой.)

*****Джeреми Халвард Принн (р. 1936) — значительная фигура в послевоенной британской поэзии, в частности, его связывают с «Британским поэтическим возрождением» 1960-70-х гг. и до 2005 г. был профессором в Кембридже и научным руководителем Вероники Форрест-Томсон.

******Имеется в виду рома Мэри Шелли «Франкенштейн».

___________________________________

You can also see the Russian translation is on the reverse [Russian] side of EWLF. Click on the rectangle above the text to go there.

___________________________________

Copyright Credit: Veronica Forrest-Thomson, “Cordelia, or ‘A Poem Should Not Mean, But Be’” from
Collected Poems and Translaitons. Copyright © 1971 by Veronica Forrest-Thomson.
of Allardyce, Barnett, Publishers. Source: Collected Poems (Shearsman Books, 2008)