Memory
 
In airless, soundless, soulless space,

where spoken language leaves no trace,

and hemlock’s poison spreads at will,

God smashed to bits his potter’s wheel,

flicking away the figurines

depicting us.

And now we’re lost

beneath the ragged mortar seams

along that ever-growing wall

that hides the memories of war

whose living witnesses demurred—

down in a land unseen without,

in whose beginning was no word.
 
June 4, 2022

 
Rivers

                           For Anatoly Liberman
 
They flow through us from all directions,

all sections of the world long-known:

the dreaded Styx, mind-numbing Lethe,

and the dark-watered Acheron.

We cannot budge the bulk of time

from vast Eurasia’s ancient slabs,

where sundry chronotopes combine

with names of storied lands and lakes.

Word meanings evermore obscure,

conventional, unseen, interrelated,

stir curiosity, but do not sate it—

your work is all about their lure.

 
I still remember those first words,

and my small book of Marshak’s verse,

and all the trains beside the square,

where roofed by ice the river coursed,

joining the banks into a pair.

The hydronyms that channel deep

to Finno-Ugric or Sanskrit

have long been plumbed—

with -ba or -va at their tail end,

they’re all traced to the fountainhead,

and figure in the tallied lists

while current history exists.
 

Each river that survives reflects

the sky’s array between its banks,

as they contain its rushing flood;

each has a language it elects—

the Jordan River, brook of faith;

the Borysthenes, now streaming blood.

So drop some change into the jar,

while we’re still ready for this ride,

don’t dip the bottle into wax,

to cast it sealed onto the tide.

Let dead words stay in HQ’s vaults,

to rot there into one foul glob—

look: the celestial Neva flows

along the reaches of the new Duab.
 
January 2, 2025
 

Monologue
 
We’re taken for a railway ride

through monologues’ forgotten lines,

amid the scraps of cultures lost,

down to a realm where fountain-like

both song and ballad come alive,

toward a station bound by frost.

 
And all the while, ignored, unseen,

deflected by rich moulding’s sheen,

by centuries of lead and gold,

by grand ideas never told,

the text flows on, a steady beat,

unstoppable and infinite.

 
A manuscript will turn to dust

and speech itself will disappear,

the line goes on, as well it must,

inside a book that isn’t there;

a marble seam of endless flow

that’s ready for a chisel’s blow.
 

Eternity was gifted to us gratis:

down in the quarry, we’re on a streak—

we land our blows and hit the mark,

no matter how fast clocks might tic;

carving out face after face,

all in a world where moments leave no trace.
 
December 9, 2024

 
~ ~ ~
 
Память
 
В пространстве душном, безвоздушном,

безъязыковом и бездушном,

где в жилах стынет яд анчарный,

Господь разбил свой круг гончарный

и рукавом смахнул фигурки,

изображающие нас.

Мы исчезаем каждый час

под слоем грубой штукатурки

на воздвигаемой стене,

где скрыта память о войне,

где все свидетели молчали —

в стране, невидимой извне,

где слова не было в начале.
 
4 июня 2022
 

Реки
 
                           Анатолию Либерману
 
Из всех времён, со всех сторон

давно изученного света

текут сквозь нас и Стикс, и Лета,

и темноводный Ахерон.

Мы глыбу времени не стронем

на плитах Азий и Европ,

где есть не только хронотоп,

но и топоним, и гидроним.

Слова имеют смысл условный,

невидимый, но родословный,

он всё неясней с каждым днём,

ты знаешь больше всех о нём.
 

Я помню первые слова

и белый томик Маршака,

и площадь около вокзала,

там подо льдом текла река,

и берега соединяла.

То ли на «об» то ли на «ва»—

имён известна глубина,

они уже текут не скрытно,

финно-угорски и санскритно,

и им проставлена цена

и список их включён в отчет,

пока история течёт.
 

Есть отражение небес

и берег, левый или правый

у каждой выжившей реки;

и Иордан, ручей чудес,

и Борисфен, теперь кровавый,

свои имеют языки.

Пока ещё мы здесь причём,

горсть мелочи добавь в копилку;

не запечатывай бутылку

почтамтским ломким сургучом.

Пусть там, под аркою Генштаба,

остались мёртвые слова—

течёт небесная Нева

долиной нового Дуаба.
 
2 января 2025
 

МОНОЛОГ
 
Нас ведëт железная дорога

вдоль забытых строчек монолога,

сквозь цивилизации останки,

в мире, где фонтанами каскада

возникают песня и баллада,

тормозя на зимнем полустанке.
 

Бусинки на нотный стан нанизав,

отражаясь от лепных карнизов,

от веков свинцово-золочëных,

от идей, никем не изречëнных,

текст, который мы не замечаем,

неостановим и нескончаем.
 

Рукопись исчезнет струйкой дыма,

речь уйдëт в песок в долине горной,

но строка течëт неоспоримо

на страницах книги иллюзорной;

нет у ней ни края, ни конца:

мрамору не скрыться от резца.
 

Эта вечность нам досталась даром:

нам в каменоломне повезло;

мы удар наносим за ударом,

как бы быстро время ни текло,

высекая каменные лица

в мире, где мгновение не длится.
 
9 декабря 2024