ПЬЕСА В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ
 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

МАТЕРИ:

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ (Дарительницы жизни): Новые матери, родившие детей в полном сроке и кормящие их грудью.

МОЛОЧНИЦЫ: Новые матери доят себя, чтобы их недоношенные дети могли питаться их молоком.

ЦЕСАРИАНКИ: Новые матери, родившие через кесарево сечение.

РИСКЕРШИ: Беременные женщины с высоким риском выкидыша.

ДЕТИ:

МЛАДЕНЦЫ: Здоровые полноценные младенцы в колыбели.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Недоношенные дети в инкубаторах.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Абортированные дети.

ОТЦЫ: Всех видов.

РЕБЕНОК: Ребенок, который не хочет рождаться.

МАТЬ: Мать ребенка, который не хочет рождаться.

 
ПРИМЕЧАНИЯ ДРАМАТУРГА:

Режиссер/продюсер имеет право решать кто будет играть коллективных персонажей — один актер или несколько. Многоточие предполагает, что речь одного персонажа прерывает речь предыдущего.
 
 
ПЕРВЫЙ АКТ
 
Действие происходит в родильном отделении больницы, между ног МАТЕРИ, которая не может родить. Ее ноги кажутся колоннами, поддерживающими потолок. Действующие лица сгруппированы на сцене и каждая/каждый занимается «своим делом». Ребенок изолирован на возвышении в центре сцены, в небольшом пространстве, напоминающем матку; его дом, окруженный серебристым освещением. Движения его медлительны, как будто в жидкости. МЛАДЕНЦЫ находятся в своих кроватках, а НЕДОНОШЕННЫЕ в инкубаторах представлены марионетками, которыми управляют одетые в черное кукловоды, стоящие рядом с кроватками МЛАДЕНЦЕВ и инкубаторами НЕДОНОШЕННЫХ. Реплики МЛАДЕНЦЕВ и НЕДОНОШЕННЫХ произносят их кукловоды. АБОРТИРОВАННЫХ играют актеры, одетые в белое, в масках младенцев с одинаковым выражением лица.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ одеты в больничные халаты. Они выходят на сцену, явно торопясь. Они садятся на скамейки. Медсестры приносят каждому из них её ребенка — куклу.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ начинают кормить грудью своих детей.

На сцену выходят РИСКЕРШИ. Они двигаются медленно, держа руки на своих огромных животах. Они садятся вокруг других женщин на кресла-мешки, образуя полукруг. РИСКЕРЫ одновременно вздыхают, затем молча смотрят на других женщин.

Другая группа женщин, одетых в больничные халаты, быстро входит в зал, выстраиваясь в линию. Это МОЛОЧНИЦЫ. Они подходят к столу, на котором стоит множество металлических чашек военного образца. Каждая МОЛОЧНИЦА берет свою кружку, затем все МОЛОЧНИЦЫ садятся на длинные низкие скамейки, похожие на скамейки в спортзале, и начинают доить себя в кружки.

РИСКЕРША 1: У меня было три выкидыша, один за другим…

РИСКЕРША 2: В последний раз у меня могли родиться близнецы…

РИСКЕРША 3: (в пустоту) Я родила девочку — она умерла.

РИСКЕРША 1: Они заперли меня в больнице, чтобы спасти моего ребенка…

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

МОЛОЧНИЦЫ: Я не думала, что 900-граммовая девочка сможет дышать… Или мальчик, который весит 1,4 килограмма… Или близнецы весом всего лишь 700 и 1200 граммов…

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Когда я впервые кормила его грудью, он смотрел на меня так странно, что меня это пугало.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Дом РЕБЕНКА освещается. РЕБЕНОК выглядит растерянным, как будто он только что проснулся от сна. Он с любопытством оглядывается вокруг, затем начинает говорить, как будто вспоминая что-то.

РЕБЕНОК:

Догоревшие свечи
мерцают
готовы погаснуть
каждый раз, когда люди открывают двери
и покидают службу,
один за другим.
Только нищие продолжают ждать
тихо у входа.

(После паузы, с болью.)

«Помогите мне, помогите мне!»

РЕБЕНОК ложится в позу эмбриона и засыпает. Его дом снова начинает темнеть.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!! Вы слышали?

МОЛОЧНИЦЫ: Вы знали?

ЦЕЗАРИАНКИ: Вы видели?

РИСКЕРШИ: А что? Что?

(Ответа нет.)

Отцы входят торопливо, небольшой, однородной группой, чуть ли ни «выброшенной» на сцену. Они одинаково одеты, у каждого в руках портфель или папка. Они выглядят и ведут себя старомодно. Вся группа ОТЦОВ движется как единое целое.

ОТЦЫ: Я так хотел жениться на ней, что никогда бы не смог женился на другой. Я так хотел ее, что никогда бы не переспал с другой. Я любил ее так сильно, что прыгнул бы под поезд, если бы она не любила меня в ответ. Когда она сказала «Да», я был счастлив, я был так счастлив! Пока я не понял, что нам нужен кто-то еще, кто-то ещё кроме нас. Поэтому я отвел ее к врачу, и врач тоже сказал «да». «Да, она может дать тебе много детей — сколько ты пожелаешь!».

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: (каждая со своим младенцем на груди ) Мой ребенок так сильно сосет, будто собирается высосать мой костный мозг — мой мозг и кровь!

ЦЕЗАРИАНКИ: (идут с трудом, держась за живот) Он все еще раздут, как фурункул! Горячий, жжет! Такой мягкий, что иногда мне хочется сжать его и выжать, как свежевыстиранную рубашку.

МОЛОЧНИЦЫ: (доят себя) Струйки молока тоньше, чем тончайший волос. Тоньше, чем иглы шприца! Тоньше, чем нити пыли, кооторые двигает мое дыхание!

РИСКЕРШИ: (сидя на креслах-мешках) Здесь слишком шумно! Мой ребенок расстроится!

МОЛОЧНИЦА 1: Когда он родился, врачи смотрели на него, как на таракана на кухонном полу. Они даже не дали мне посмотреть на него! Не хотели, чтобы я испугалась!

МОЛОЧНИЦА 2: Когда я впервые взяла его на руки, я думала, что он разобьется на миллион кусочков. Он улыбался, но его маленькая головка, казалось, вот-вот упадёт на пол.

МОЛОЧНИЦА 3: У моей малышки нет ресниц, нет бровей, нет ногтей на руках и ногах… Ее можно кормить только через трубочку… (МОЛОЧНИЦА качает свою металлическую чашку, как ребенка) Спи, милая, спи…

РИСКЕРШИ: Здесь слишком шумно!

МОЛОЧНИЦЫ: Молоко собирается в чашки, как будто для солдат, заключенных или пациентов психиатрических больниц. Капля за каплей, оно капает в чашки в наших усталых руках, в синяках и грязи, измазанные сухой спермой и кровью.
(как будто напевая колыбельную).
У мамы родился мальчик,
Маленький и хрупкий, как игрушка!
У мамы есть девочка,
Маленькая и блестящая, как жемчужина!

РИСКЕРША 1: (рассказывает историю) Я поскользнулась, упала, потеряла сознание. Очнулась с кровавой кучей мяса между ног. Только в больнице я узнала, что это был мой нерожденный ребенок на грязном полу общественного туалета. Во второй раз все произошло еще быстрее: Я чихнула, и он вышел! В третий раз…

МATЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РЕБЕНОК просыпается и поворачивается лицом к другим детям. Пространство ДЕТСТВА и вся сцена темнеют. Он выходит из своего дома и идет к остальным. Единственный свет — это прожектор, преследующий его. Кукловоды выносят на середину сцены большой круглый карточный стол. Затем они подводят детей-марионеток к столу, где те начинают играть в карты. Каждая группа детей может быть контролируема одним кукловодом или несколькими. Реплики МЛАДЕНЦЕВ будет произносить один из кукловодов, который контрполируетр группу МАЛДЕНЦЕВ. Однако реплики РЕБЕНКА будет озвучивать только один кукловод. Зажигается свет на детском столе.

МЛАДЕНЦЫ: (хор) Я был у Бога в руках…

НЕДОНОШЕННЫЕ: (хор) Тишина окружала меня, как мягкая перчатка моего размера.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Я была счастлива в своем маленьком теплом уголке рая, когда Он решил, что пришло мое время оттуда ж.

ДЕТИ: Может быть, тебя звали.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Тогда бы она держала меня до срока!

РЕБЕНОК: Ты никогда не узнаешь. Может, она позвала тебя, но потом передумала. Поиграем?

АБОРТИРОВАННЫЙ: И выбросила меня, как ненужный подарок? Конечно, поиграем.

МЛАДЕНЦЫ: Да, приятно быть живым. Но не волнуйтесь об этом! Кто знает, что ждет нас в этом мире.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Было бы хорошо, если бы Он принял меня обратно, но… Какой это дурацкий закон — «Дети, умершие без крещения…»

НЕДОНОШЕННЫЕ: Те, что увидят свет! Ну, что ж, ты не дожил до рождения. Но если со мной что-то случится… ты хотя бы будешь знаеть, где я! (смеется) В гораздо более теплом месте. Кто там шурует?

РЕБЕНОК: Я.

(Он умело тасует карты. Карты кажутся больше, чем обычные игральные карты; окрашены в красный и белый цвета).

НЕДОНОШЕННЫЕ: Все врачи смотрят на меня, качая головами. «Недоношенные дети — это всегда проблема!».

МЛАДЕНЦЫ: Почему?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Я не знаю, но в этом инкубаторе я как будто выставлен на всеобщее обозрение. Все смотрят на меня — даже моя мама… Знаешь, какую оценку мне поставили при рождении?

МЛАДЕНЦЫ: Что?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Семь! (смеется) И ожидают, что я буду отличником.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Семь — это лучше, чем ничего!

МАЛЫШИ: Что мы ставим на карту?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Дни!

МЛАДЕНЦЫ: Дни?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Дни нашей жизни. Мои — это ещё не точно, что они у меня будут, но если я выйду из инкубатора, то, возможно, они у меня появятся.

АБОРТИРОВАННЫЕ: У меня их нет, и в ближайшее время не будет. Так что я буду просто сидеть, сложа руки.

МЛАДЕНЦЫ: Мы могли бы одолжить тебе несколько дней… без срока возврата, конечно!

АБОРТИРОВАННЫЕ: (смеясь) А проценты?

НЕДОНОШЕННЫЕ: (поняв шутку) Без процентов! Но вы должны попросить нас вежливо!

МЛАДЕНЦЫ: (раздает карты) Ты молодец, что ещё можешь смеяться! А я чувствую себя таким… одиноким!

РЕБЕНОК: Так, знаешь, было и раньше.

РЕБЕНОК: Вокруг меня всё мокрое!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Наслаждайся, пока можешь! Купайтесь в ней, как в ванне соленой воды.

АБОРТИРОВАННЫЙ: (с завистью) Приятно, правда?

РЕБЕНОК: Не знаю, не могу сказать с точностью.

МЛАДЕНЦЫ: Я тоже! Помню только, что было очень тепло и я ничего не боялась. (РЕБЕНКУ) Еще одна карточка.

НЕДОНОШЕННЫЙ: Я мог слышать ее мысли. А ты? Я бы хотел остаться внутри чуть подольше и послушать.

АБОРТИРОВАННЫЙ: (с любопытством, в сторону РЕБЕНКА) А ты все еще слышишь ее мысли?

РЕБЕНОК: Вроде нет… Но время от времени я слышу длинный, громкий звук. Как свисток паровоза. (бросает карты на стол, отступает назад) Сложите их.

МЛАДЕНЦЫ: Что, почему?

РЕБЕНОК: Очень хорошо лежат.

МЛАДЕНЦЫ: И что?

РЕБЕНОК: Мне не хочется выигрывать!

АБОРТИРОВАННЫЕ: (в сторону) Неблагодарный осел!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Ну, я пойду.

МЛАДЕНЦЫ: Мама говорила со мной с самого начала. Она звала меня…

РЕБЕНОК: Что?

МЛАДЕНЦЫ: Как это неловко!

РЕБЕНОК: (смеясь и подпевая) Расскажи нам, расскажи нам! Так как она тебя звала?

МЛАДЕНЦЫ: Она звала меня «горшок мёда».

АБОРТИРОВАННЫЙ: Горшок мёда? Почему?

МЛАДЕНЦЫ: Не знаю, но мне нравится, как это звучит.

(напевает) Горшок мёда. Неплохо! (Каждый из НЕДОНОШЕННЫХ произносит один из следующих фрагментов, в соответствии со своей сущностью.) Моя, казалось, даже не знала обо мне. Работала в поле! Она была так осторожна, почти ничего не делала, но это не помогло. Работала на панели. Сигареты. Рюмка текилы. Бег за автобусом по утрам. Стирка, тонны белья. Секс, тонны секса. Постельный режим, в основном, постельный режим. У неё еще трое малышей, которые постоянно ноют, чтобы она подняла их на руки. Гигантские сумки с продуктами. Боулинг. Оздоровительный бег. Дородовая йога. Поскользнулась на льду в старых ботинках. Споткнулась перед автобусом, забирающим детей из детского сада. Секс, курение, секс. До того момента, когда она меня чуть ли не потеряла. (После долгого молчания один из них обращается к ребенку.) Две карты.

РЕБЕНОК: (передавая две карты одному из НЕДОНОШЕННЫХ) «Тихий ангел пролетел…».

АБОРТИРОВАННЫЙ: А?

РЕБЕНОК: «…ангел…

АБОРТИРОВАННЫЙ: Что это?

РЕБЕНОК: Не уверен, не знаю…

НЕДОНОШЕННЫЕ: Как она тебя называет?

РЕБЕНОК: Может…

АБОРТИРОВАННЫЙ: Что?

РЕБЕНОК: Как насчет этого? (пытается имитировать крик МАТЕРИ) Аргххххх!

ДЕТИ: (начинают смеяться)

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Пространство ДЕТЕЙ темнеет, тогда как пространство МАТЕРЕЙ на сцене, наоборот, освещено. Матери двигаются медленно и кажется будто действие разворачивается в замедленной съемке. Ребенок с любопытством наблюдает за матерями, затем отступает на свое место и начинает вспоминать.

РЕБЕНОК:
В церкви пахнет свежим хлебом
и вином для причастия,
нарисованные святые стекают по стенам,
старая женщина стоит на коленях —
руки у неё скрючены артритом,
сцеплены в молитве.
Беззубая улыбка.
Мальчик молится шепотом.
(После паузы, от боли:)
«Помогите мне! Помогите мне!»

РЕБЕНОК ложится в позу эмбриона и засыпает. Дом РЕБЕНКА темнеет.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: (у каждой на груди по младенцу) Слышали?

МОЛОЧНИЦЫ: (все доят себя в металлические стаканы, синхронно, одинаковыми движениями) Вы знали?

ЦЕЗАРИАНКИ: (все они проходят через сцену, поддерживая животы руками, медленно двигаясь) Вы видели?

РИСКЕРШИ: Что? Что?

ОТЕЦ: (игнорируемый всеми) Когда она была беременна, первые три месяца ее рвало и потом она спала. Следующие три месяца она день и ночь гадала, кто родится — мальчик или девочка. Последние три месяца она проплакала все глаза, будто готовилась к похоронам, а не к родам! Она все время спрашивала меня: «У него будет десять пальцев? Два глаза? Десять пальцев на ногах?» Откуда мне было знать? Я просто хотел, чтобы это закончилось раз и навсегда, но теперь она кричит все громче и громче. (Это не моя вина, я говорю вам, это не моя вина! Она это хотела также как я!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Кто-нибудь был в церкви, где пахло свежим хлебом?

ЦЕЗАРИАНКИ: Что за чушь? Или церковь — или пекарня!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Я не знаю… Я думала…

ЦЕЗАРИАНКИ: Да ты присматривай за своим ребенком!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Ешь, малыш, ешь!

РИСКЕРША 2: (рассказывает свою историю) Я была на втором месяце, когда у меня вдруг начала болеть поясница. Собрались все повитухи в деревне. Принесли девять дынных семечек, девять веточек тимьяна и девять грецких орехов. Измельчили их и заварили в цуйке. И я все это выпила.

РИСКЕРША 1: Я родила мальчика, прекрасного, как солнце. Он умер.

РИСКЕРША 2: (продолжая свой рассказ) Потом они жгли лук и купали меня в дымовой ванне, пока у меня не начали болеть глаза и я не заплакала.

РИСКЕРША 1: Я родила девочку, прекрасную, как весенний день. Она умерла.

РИСКЕРША 2: (рассказывает свою историю) Наконец, мне сказали, что все кончено, что я сохраню ребенка до срока, и вся наша семья выпила остатки цуйки.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: А вы?

РИСКЕРША 2: У меня был выкидыш на кухонном столе. Никто даже и не заметил.

РИСКЕРША 1: Меня заперли здесь сразу после того, как я узнала, что беременна… Шесть месяцев назад!

РИСКЕРША 2: Меня тоже. Если я не рожу ему мальчика в ближайшее время, мой муж бросит меня ради женщины, которая, по его словам, даст ему сына.

РИСКЕРША 3: (пустым голосом) Я родила девочку — ее кожа блестела, как кожура апельсина под неоновым светом, а пальцы искали, за что бы ухватиться. Она умерла, прижав свой крошечный носик к стеклу инкубатора, как будто пытаясь получше рассмотреть меня.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: У мамы родился мальчик,
Маленький и хрупкий, как игрушка!
У мамы есть девочка,
Маленькая и блестящая, как жемчужина!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РЕБЕНОК выходит из дома и возвращается к другим МЛАДЕНЦАМ, будто он ничего только что не слышал. Пространство МАТЕРИ темнеет и теперь только пространство ДЕТЕЙ освещено. Кукловоды кладут свои куклы – МЛАДЕНЦЕВ –обратно на стол. Продолжение прежней сцены.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (смеются хором) Вы слышали?

АБОРТИРОВАННЫЕ: (смеясь, хором) Вы видели?

РЕБЕНОК: Что-то случилось?

МЛАДЕНЦЫ: (смеясь) Такого не бывает! (Насмешливо повторяют «Аргхххх!» матери. ) Это звук боли, а не имя для ребенка.

РЕБЕНОК: А может, я — это и есть боль.

АБОРТИРОВАННЫЕ: (после нескольких секунд молчания) Я тоже…

НЕДОНОШЕННЫЕ: Я тоже…

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: Может быть, поэтому она и выгнала меня. Она ненавидела меня.

НЕДОНОШЕННЫЕ: И меня тоже.

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: Дай одну карту. (РЕБЕНОК дает ему карту) Спасибо. Как можно ненавидеть кого-то еще до встречи с ним?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Можно. Я много раз слышал, что я был причиной всех бед.

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: А ты слышал, что без тебя ее жизнь была бы намного лучше?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Да, что в этом роде.

АБОРТИРОВАННЫЙ 2: Она мне ни разу это не говорила. Она любила меня.

МЛАДЕНЦЫ: Вот как!

АБОРТИРОВАННЫЙ 2: Но тогда почему она меня выгнала?

МЛАДЕНЦЫ: Кто знает?

АБОРТИРОВАННЫЙ 2: Заткнись, черт тебя подери! Она меня не выбрасывала! Она меня потеряла!

МЛАДЕНЦЫ: Как?

АБОРТИРОВАННЫЙ 2: Так же, как и все остальное: так же как она теряла платок, книгу, ботинок… Как ты думаешь, каково это — оказаться на зассаном полу в общественном туалете? А сама она была совершенно спокойной, будто просто спала. Когда она наконец проснулась, она начала плакать. (Саркастически) Спасибо, мам! Но, черт, уже поздно извиняться.

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: (завистливо) А теперь?

АБОРТИРОВАННЫЙ 2: Я слышал, как она говорила о другом ребенке. Она совсем забыла обо мне.

МАЛЫШИ: (глядя на свои карты) Посмотрю ваши пять дней и добавлю еще два, ладно?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Ладно.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Разве это не слишком много?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Для меня это, может, все мои дни – все дни, которые у меня есть. (к одному из младенцев) А как – у неё на руках лучше, чем внутри неё?

МЛАДЕНЕЦ: (после паузы) Нет.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Нет?

РЕБЕНОК: Я так и знал!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Ну, хорошо! Я не могу дождаться, когда выйду из инкубатора, чтобы она могла подержать меня на руках. Ненавижу, когда меня кормят через трубку.

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: Приятно, должно быть, строить планы!

МЛАДЕНЦЫ: Может, она даст тебе еще один шанс и будет поосторожнее.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (по очереди) Ты родишься! Ты будешь крещен! Ты будешь жить!

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: Угадайте! (показывает свои карты с размахом)

МЛАДЕНЦЫ: Ты выиграл?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Так быстро?

АБОРТИРОВАННЫЙ 1: (смеется) Да. Выиграл так много дней — и я не проживу ни один из них!

РЕБЕНОК: (шепчет про себя) Мне страшно, и я не знаю почему!

НЕДОНОШЕННЫЙ 1: (ребенку) Я отдам тебе свой выигрыш!

РЕБЕНОК: Неееееет! Нет, спасибо!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Пространство МАТЕРЕЙ освещается. МАТЕРИ движутся в замедленной съемке. РЕБЕНОК наблюдает за ними, а затем идет в свой дом и начинает рассказывать историю.

РЕБЕНОК:
Голодные дятлы просверлили дырку,
сквозь черепицу, покрывающую
крышу.
Везде льет
внутри.
Мокрое, бедное, чихающее стадо
продолжает молиться об очередном чуде,
чтобы спасти свою церковь.
(После паузы, с болью.)
«Помогите мне! Помогите мне!»

Ребенок ложится в позу эмбриона, всхлипывает, засыпает. Дом ребенка темнеет.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

ЦЕЗАРИАНКИ: Вы видели?

МОЛОЧНИЦЫ: Вы слышали?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы знали?

РИСКЕРШИ: А что? Что?

ОТЕЦ: (в ярости, но все его игнорируют) Я хочу сына, похожего на меня! До сих пор она сделала мне только трех маленьких девочек, и все смеются надо мной, говорят, что она делает это специально! Я хочу сына, которым я буду гордиться до конца жизни! Я хочу сына, который продолжит мой род и будет носить мою фамилию! Я хочу сына! Мне нужен сын! Какого черта она не понимает?

ЦЕЗАРИАНКИ: Мы должны что-то сделать!

РИСКЕРШИ: О чем вы, черт возьми, говорите?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Если начнется дождь через крышу, дети промокнут и простудятся!

МОЛОЧНИЦЫ: Это будет ужасно!

ЦЕЗАРИАНКИ: Да, ведь у нас нет зонтиков!

РИСКЕРШИ: Из-за чего вы волнуетесь? Как может идти дождь в родильном отделении? Мы же на втором этажм, а всего тут целых семь этажей!

МОЛОЧНИЦЫ: (растерянно) Я не знаю. Кто-то сказал, что скоро дождь пойдет через крышу.

РИСКЕРШИ: Вам приснилось?!

(по очереди, кормя младенцев грудью) Когда я плачу, он тоже плачет.

Мой ребенок болен. Я чувствую это.

Она тоже плачет. Как будто подключилась к крану, из которого течет моя душа, а не грудь.

Живи, малыш, живи! Умоляю тебя! Я хочу быть твоей мамочкой! (Напевает) Живи, детка, живи!

ЦЕЗАРИАНКИ: Первый умер по дороге домой из больницы. Второй был мертворожденным, а делать делать третье кесарево сечение врачи не разрешают! Что же мне делать?

РИСКЕРША: Это неправда! Этого не может быть! Я не хочу, чтобы это было правдой! (Она встает с кресла-мешка и начинает расхаживать по сцене.) Я родила двух девочек и у меня было два кесарева сечения! Я снова на третьем месяце беременности и хочуи этого сохранить!

ЦЕЗАРИАНКИ: Врач даже не спросит вас, хотите ли вы аборт. Они просто назначат его.

РИСКЕРША: Никто посмеет убить этого ребенка! (Встает и убегает)

ЦЕЗАРИАНКИ: Или они его вытащат из тебя или вы оба умрете!

МОЛОЧНИЦЫ: Она спятила! Если у нее двое, зачем ей еще один?

РИСКЕРША: Некоторые вот такие жадные! Им всегда не хватает! Жадность — это грех, и Бог это знает! Но кто я такая, чтобы говорить? (Машет рукой в отвращении)

(напевает и ухаживает, обращаясь к РИСКЕРШЕ) Когда-нибудь придет и твоя очередь, и твои сиськи будут разжеваны розовыми деснами! Острее, чем ножницы!

ЦЕЗАРИАНКИ: Жду — не дождусь!

РИСКЕРШИ: Сильнее, чем челюсти тигра! Вот как буду его носить!

ЦЕЗАРИАНКИ: Жду — не дождусь!

РИСКЕРШИ: Крепче, чем медвежий капкан!

МОЛОЧНИЦА: (доит себя, сердито) Заткнись! Нет на свете ничего лучше, чем кормить своего ребенка!

ЦЕЗАРИАНКИ: Когда рожаешь через кесарево сечение, то даже не можешь взять ребенка на руки, чтобы швы не лопнули. Молоко приходит позже, как будто расстояние от живота до груди так велико, что разреза недостаточно, для того чтобы молочные железы узнали, что у тебя уже есть ребенок.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: (устало, обнимая ребенка) Скоро настанет и ваша очередь ощутить боль, настанет и ваша очередь!

ЦЕЗАРИАНКИ: (жизнедарительницам) Не могли бы вы покормить грудью и моего ребенка?
И моего?
И моего?
Я умоляю вас, ему нужно молоко! Настоящее молоко!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Нет, я не дам вашим детям грызть меня! Кормите его смесью, если это единственное на что вы способны!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

В доме РЕБЕНКА загорается свет и одновременно освещается пространство ДЕТЕЙ. Ребенок просыпается и возвращается к остальным, ведя себя как ни в чем не бывало. Пространство МАТЕРИ снова темнеет.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (хором) Вы слышали?

МЛАДЕНЦЫ: (хором) Вы знали?

АБОРТИРОВАННЫЕ: (хором) Вы видели?

РЕБЕНОК А что? Что?

МЛАДЕНЦЫ: Неважно. Давай поиграем.

РЕБЕНОК: Нет. Больше не надо.

МЛАДЕНЦЫ Почему?

РЕБЕНОК: Я мог потерять всё в первой игре…

МЛАДЕНЦЫ: Когда?

РЕБЕНОК: Не знаю.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Расскажи нам! Как это – быть в церкви?

МЛАДЕНЦЫ: Церковь? Что такое церковь?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Это… дом, в котором зажигают свечи… и молятся…

РЕБЕНОК: Я никогда не был в церкви.

МЛАДЕНЦЫ Тогда почему ты сказал…

РЕБЕНОК: Что я сказал?

АБОРТИРОВАННЫЙ: (разрдражено) Ты что, действительно думаешь, что он не помнит?

РЕБЕНОК: Я помню только, что было темно, и мое лицо было закрыто полотенцем, которое пахло уксусом.

МЛАДЕНЦЫ: Неважно! Это все равно странно. Я никогда не разговаривал до того, как… ну, вы знаете…

НЕДОНОШЕННЫЕ: Я тоже. Я даже не думала об этом.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Я тоже. Но теперь мне жаль. Может быть, если бы она меня услышала…

РЕБЕНОК: Я не думаю, что они могут…. Даже моя меняне слышит. Я сижу у нее на руках, она меня нянчит, и все. Странно!

АБОРТИРОВАННЫЙ 3: Когда я был еще внутри, я думаю, она слышала как я плачу, потому что она плакала вместе со мной.

РЕБЕНОК: Почему?

АБОРТИРОВАННЫЙ 3: Все говорили ей, что она не должна меня рожать. Старались ее убедить. Знаете, где она сделала аборт? На кухонном столе, между грязными стаканами и жирными тарелками. В соседней комнате мой папа напился, он был так счастлив.

РЕБЕНОК: Почему?

МЛАДЕНЦЫ: Что с тобой?

АБОРТИРОВАННЫЙ: Оставь его в покое, разве ты не видишь, что ему ничего не дают?

РЕБЕНОК: Почему ты так говоришь?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Как?

РЕБЕНОК: Как будто меня здесь нет.

МЛАДЕНЦЫ Может быть, потому что… ты другой.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Ты должен решить — ты будешь живым или мертвым.

РЕБЕНОК: Живым или мертвым?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Да.

РЕБЕНОК: Не понимаю.

МЛАДЕНЦЫ: Вот прямо сейчас… Ты не рожден и не абортирован.

РЕБЕНОК: Чего вы все от меня хотите?

МЛАДЕНЦЫ: Кто? Мы?!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Что ты хочешь? Жить или нет?

РЕБЕНОК: Ничего. Я хочу, чтобы все осталось так, как есть!

АБОРТИРОВАННЫЕ: (смеясь) Ты имеешь в виду — остаться тут?

РЕБЕНОК: Да.

МЛАДЕНЦЫ: (смеясь) И жить… внутри матери?!

НЕДОНОШЕННЫЕ: (смеясь) Всю жизнь?

РЕБЕНОК: Почему нет?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Что я тебе говорил? Он ведь даже не знает, о чем сам говорит!

МЛАДЕНЦЫ: Может, тебе стоит попробовать родиться!

РЕБЕНОК: (внезапно кричит) Неееет! (Все дети смотрят на него в шоке).

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

На ПРОСТРАНСТВЕ МАТЕРЕЙ загорается свет. Ребенок с любопытством наблюдает за матерями, затем идет обратно на свое место. Он испуган. Он оглядывается вокруг, пытаясь найти источник своего ужаса.

РЕБЕНОК:
Сегодня, завтра или послезавтра,
маленькая старая церковь рухнет
до основания,
хотя к ней никто не прикасался.
И Ты ничего с этим не поделаешь!
Ты переедешь
со всеми остальными в новую.
В красивую! Свежевыкрашенную!
Освещенную неоновым светом.
На каждой службе из старых стен,
раздается крик.
(После паузы, как будто от боли.)
«Помогите мне! Помогите мне!»

РЕБЕНОК принимает позу эмбриона, корчится и стонет пару секунд, затем затихает и, кажется, засыпает. Дом РЕБЕНКА и пространство ДЕТЕЙ темнеют.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

МОЛОЧНИЦЫ: Вы слышали?

ЖИЗНЕОДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы видели?

ЦЕЗАРИАНКИ: Вы знали?

РИСКЕРШИ: А что? Что?

ОТЕЦ (игнорируемый всеми): Знаете ли вы, каково это, когда ваш трехлетний сын просит у вас конфету, а вам приходится отвечать: «У меня нет конфет»? И когда я ему это говорю, мне хочется плакать, но вместо этого я шлепаю его по попе. Потом мы оба плачем, и когда его сестра слышит наш плач, она тоже начинает плакать, и когда их мать слышит,то и она плачет, и если бы другие услышали, то и они бы начали плакать по ребенку, которого она сейчас носит в животе, но потеряет через несколько секунд, потому что я не мог не побить и ее, пытаясь заставить ее понять, что одной жизни мужчине недостаточно, чтобы купить конфет для всех детей, которых она хочет родить!

МОЛОЧНИЦЫ: Мне показалось, что кто-то только что звал на помощь.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Ты тоже слышала?

МОЛОЧНИЦЫ: Я слышала… что-то…

ЦЕЗАРИАНКИ: Мы тоже!

МОЛОЧНИЦЫ: Может, нам стоит выяснить, что происходит…

ЦЕЗАРИАНКИ: Кто нас зовет?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Давайте поможем ему!

РИСКЕРШИ: Зачем? (Никто не отвечает)

МОЛОЧНИЦЫ (доя самих себя): Когда я сижу и смотрю на него в инкубаторе, мне становится так страшно. Голова размером с тыкву, руки маленькие, как клевер, а ноги растянуты, как две маленькие лапши.

РИСКЕРШИ: Скажи спасибо, что он жив.

МОЛОЧНИЦЫ: Мой ребенок такой маленький — как половник!

РИСКЕРШИ: Я возьму его…

МОЛОЧНИЦЫ: (угрожающе) Что?

РИСКЕРШИ: Отдайте его мне, и я буду благодарить вас за него, как за Божье чудо…

МОЛОЧНИЦЫ: (грозно) Если ты прикоснешься к инкубатору…

РИСКЕРША: (у неё начинаются родовые схватки) Нееет!

ДРУГАЯ РИСКЕРША: Не бойся! Врачи придут и…

РИСКЕРША: Нет! Я не хочу!

ЦЕЗАРИАНКИ: Остановитесь!

РИСКЕРША: Еще слишком рано, дитя мое! Помогите мне! Кто-нибудь! Помогите мне! Хоть кто-нибудь!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Спокойнее! Сохраняйте спокойствие! Дышите глубоко и…

МОЛОЧНИЦЫ: Не выталкивай! Не выталкивай его из себя!

РИСКЕРША: Он вытекает из меня! Растекается по моим бедрам, как семя мужчины, который вытащил, испугавшись, что я забеременею и снова случится выкидыш! (Она смеется, несмотря на ужас остальных).

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Она сошла с ума! Помогите ей!

РИСКЕРШИ: Нет! Не сейчас! Не сегодня!

МОЛОЧНИЦЫ: Держите ее! Кто-нибудь, вызовите врача! У нее отошли воды!

РИСКЕРША: Он разрывает меня на части! (Ласково) Нет, дорогой, не выходи пока! Еще немного терпения и мы всю жизнь будем вместе. Мы были так счастливы, когда ты жил внутри меня. Ты был любил меня, я любила тебя, а усталый голубь отдыхал на подоконнике, наблюдая за нами… (Она снова кричит и теряет сознание.)

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Она родила… (Качают своих детей).

МОЛОЧНИЦЫ: Мертвого ребенка…

ЦЕЗАРИАНКИ: О, Господи!

Мать: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Женщины начинают молиться, в то время как занавес медленно опускается.
 
 

АКТ 2
 
Действие 2-ого Акта происходит в той же больничной палате. Младенцы лежат в своих кроватках, новорожденные — в своих инкубаторах. Ребенок — в своем доме. В палату торопливо входят ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ и садятся на скамейки. Медсестры дают каждому из них по кукле ребенка. ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ начинают кормить младенцев. Входят РИСКЕРШИ. Они двигаются медленно, придерживая руками свои огромные животы. Они медленно садятся полукругом вокруг других женщин на кресла-мешки. РИСКЕРШИ вздыхают в унисон, затем смотрят на других женщин. На сцену выходит шеренга других женщин. Это MОЛОЧНИЦЫ. Они подходят к больничному столу, на котором стоят металлические чашки, по одной для каждой МОЛОЧНИЦЫ. Каждая из них берет чашку и садится на длинную деревянную скамью. МОЛОЧНИЦЫ начинают доить себя.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РИСКЕРША 1: (глухо) Я потеряла трех мальчиков, одного за другим…

РИСКЕРША 2: В прошлый раз у меня могли быть близнецы…

РИСКЕРШИ: Я никогда не думала, что увижу 900-граммовую девочку…
1400-граммового мальчика…
Близнецов… 700грамм и 1200…

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Когда я кормила его грудью в первый раз, он смотрел на меня с таким любопытством, что я испугалась.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Дом ребенка освещён. Ребенок медленно двигается, как будто он только что проснулся. Он оглядывается по сторонам и начинает говорить в сторону МАТЕРИ, как будто не сознавая, что его слышат. Он повторяет стихотворение, которое он читал в конце первого акта.

Ребенок:
Сегодня, завтра или послезавтра
маленькая старая церковь разрушится
до основания,
хотя никто к ней не прикасался.
Но Ты с этим ничего не поделаешь!
Ты переедешь
со всеми остальными в новую церковь.
Красивую! Свежевыкрашенную!
Освещенную неоновым светом.
Во время молитв раздается крик

из старых стен.
(После паузы, будто от боли.)
«Помогите мне! Помогите мне!»

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Ребенок стоне, затем затихает, присоединяясь к другим детям, как будто ничего не произошло. Пространство МАТЕРИ темнеет, и теперь пространство ДЕТЕЙ — единственное освещенное пространство.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (хором) Вы слышали?

МЛАДЕНЦЫ: (хором) Вы видели?

АБОРТИРОВАННЫЕ: (хором) Ты понял?

РЕБЕНОК: Что-то случилось?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (подходит, лениво потягиваясь, будто только что проснулся) Как дела. Вы здесь давно?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Некоторые да, некоторые нет…
АБОРТИРОВАННЫЕ: Тебе неповезло, но ты привыкнешь к этому и…

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Заткнись! Я имел в виду, чем вы здесь занимаетесь?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Мы просто коротаем время. Хочешь поиграть?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Конечно.

МЛАДЕНЦЫ: Правила знаешь?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Кто не знает? (Смотрит на РЕБЕНКА, который спускается из своего дома и садится за стол, игнорируя всех) Кто этот урод?

АБОРТИРОВАННЫЕ: Псих. Он читает стихи, а потом кричит о помощи. (смеется) Как будто поэзия может причинить ему вред!

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Вы ему поможете?

МЛАДЕНЦЫ: Мы бы помогли, если бы знали как…

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Что это за церковь, о которой он только что говорил?

МЛАДЕНЦЫ: Ты тоже это слышал?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Конечно.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Хе, хе! Мы так долго пытались это выяснить!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Спросите его! Может быть, он расскажет вам.

РЕБЕНОК: Я бы хотел вам все рассказать, но… я не помню.

МЛАДЕНЦЫ: Минуту назад ты говорил о церкви! Все тебя слышали!

АБОРТИРОВАННЫЕ: (превращая это в шутку) Все! Мертвые и живые, рожденные и нерожденные, даже люди на улице!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Как ты мог так быстро забыть?

РЕБЕНОК: (в отчаянии) Я не забыл!

РЕБЕНОК: (к НОВЫМ АБОРТИРОВАННЫМ) Что вы думаете? Он лжет нам или нет? (смеется) Вот в чем вопрос?

РЕБЕНОК: Я помню голубой туман…Толпы плачущих людей… Потом они ушли…

НЕДОНОШЕННЫЕ: Куда?

ДЕТИ: Может быть, к себе домой. Это был праздник.

АБОРТИРОВАННЫЕ: И ты пошел с ними?

РЕБЕНОК: (удивленно) Разве я так сказал?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (внезапно прекращая разговор) Давайте не слушать его, а играть!

ДЕТИ: Хорошо.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Мы должны ставить на ложь, а не на дни. У кого-то их может быть больше.

МЛАДЕНЦЫ: Это нормально.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Да. Знаете, пока я была в ее утробе, я слышала, как моя мать наговорила столько гадостей, что… (стряхивает с себя это чувство) Я рада, что все это закончилось.

ДРУГОЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (изумленно) Ты рад?

НОВАЯ АБОРТИРОВАННАЯ: Конечно. А ты?

АБОРТИРОВАННЫЕ: (пожимают плечами)

НЕДОНОШЕННЫЕ: Кто будет мешать карты.?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Я.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ раздает карты, и МЛАДЕНЦЫ начинают играть, игнорируя РЕБЕНКА, который стоит в стороне.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Дай другую карту.

МЛАДЕНЦЫ: Мне не надо.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Мне две. На что играем??

НЕДОНОШЕННЫЕ: На три лжи.

МЛАДЕНЦЫ: Если я проиграю, не думаю, что смогу так много врать. Может быть, позже. (смеется) Через три или четыре года, когда привыкну.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Хорошо, тогда только одну, но такую же большую, как его.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Готово.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Дай посмотрю на твои карты.

МЛАДЕНЦЫ: И мне.

РЕБЕНОК: Я не лгал.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Что ты об этом думаешь?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Это не имеет значения!

РЕБЕНОК: (показывая свои карты) Смотри и плачь!
АБОРТИРОВАННЫЕ: Так быстро! Вся наша ложь — ваша! Кто начнет?
НЕДОНОШЕННЫЕ: Я! Слушайте! (торжественно) «Я так счастлив в своем инкубаторе!».

АБОРТИРОВАННЫЕ и МЛАДЕНЦЫ смеются и хлопают.
МЛАДЕНЦЫ: Вот это да!

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (ворчит про себя) Это глупо.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Теперь моя очередь. (Торжественно) «Я счастлив, что не родился».

РЕБЕНОК: Это не годится, давай попробуй ещё раз (указывая на НОВОГО АБОРТИРОВАННОГО) Он говорит, что это правда.

АБОРТИРОВАННЫЙ: (истерично кричит) Может, хватит притворяться? Кем бы мы ни стали,
Всё это лучше, чем… НИЧЕГО!

(преувеличенно подмигивая остальным) Он прав, эта ложь не считается. (Дружески), Ладно, успокойтесь. Мы все равно ничего не смогли бы с этим поделать. Нас не спрашивают хотим мы родиться или нет.

МЛАДЕНЕЦ: (после нескольких секунд молчания, разочарованно) Ну и горшок же я выиграл. Его ложь хотя бы звучала лучше.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Пустые мысли! Пустые слова!

ПРЕИМУЩЕСТВА: Хватит к нему придираться. Разве не видишь, что он злится?

РЕБЕНОК: Я не злюсь!

АБОРТИРОВАННЫЙ: Продолжим игру?

МЛАДЕНЦЫ: Конечно.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (РЕБЕНКУ) Хочешь играть с нами? Лучше, чем стоять там одному, делая вид, что не замечаешь нас.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Он прав. Раньше было как-то повеселее.

РЕБЕНОК: Ну, что тебе не понятно?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Тут нечего понимать. Либо ты умрешь, либо будешь жить. Будешь играть? Решай скорее!

РЕБЕНОК: Не-ет!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Дом ребенка освещается и ребенок в него входит. Ребенок идет медленно, как будто каждое движение ему даётся с трудом. Он начинает говорить шепотом, не глядя по сторонам. Пространство МАТЕРИ также освещается, и МАТЬ занимается обычными делами.

РЕБЕНОК: Сегодня праздник, и не всем
есть место в церкви.
Сидят снаружи вокруг нее
на коленях,
прижав уши к стенам—
стараясь уловить
хотя бы шепот!
(Пауза; потом кричит будто от боли)
«Помогите мне! Помогите мне!»

Ребенок ложится в позу эмбриона и несколько секунд корчится от боли, будто у него судороги. Затем он успокаивается и засыпает. Дом РЕБЕНКА и пространство ДЕТЕЙ темнеют.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Это правда?

ЦЕЗАРИАНКИ: Неужели это бывает?

МОЛОЧНИЦЫ: Возможно ли это?

РИСКЕРЫ: Как так? (Ответа нет)

ОТЕЦ: (Все его игнорируют) Когда родился мой сын, я был так счастлив, что стал посреди ночи стучать в двери соседского дома, пока не разбудил их всех и не сообщил им свою замечательную новость! Одна старушка спросила сколько абортов сделала моя жена. Зачем? Я не ответил, а она тем не менее дала мне странный совет: чтобы я, мол, молился другим нерожденным детям, просил их не мстить за моего рожденного. Зачем им это? Что он им сделал?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы тоже это слышали?

МОЛОЧНИЦЫ: Да.

ЦЕЗАРИАНКИ: И я! Слышу крик ребенка.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Как в сказке: Жила-была женщина, которая хотела ребенка…

МОЛОЧНИЦЫ: И она забеременела…

ЦЕЗАРИАНКИ: А когда настало время родить…

Она начала кричать…

МОЛОЧНИЦЫ: Нет, вы посмотрите на нее: она не может родить своего сына!

Все столпились вокруг ее распухшего живота, пытаясь понять, почему ребенок плачет.

РИСКЕРШИ: Может, нам стоит пообещать ему, что он никогда не умрет?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Глупости!

МОЛОЧНИЦЫ: Лучше пусть он узнает, что жизнь не вечно длится, и может, это заставит его
покинуть ее живот!

РИСКЕРШИ: Зачем? (Остальные женщины пожимают плечами, не отвечая)

МОЛОЧНИЦЫ: (указывая на ребенка в инкубаторе) Посмотрите на него! Он просто маленькая рыбка в инкубатор; живущая в ожидании моего молока.

РИСКЕРШИ: И я, как она, не смогу моего родить?

МОЛОЧНИЦЫ: А зачем тебе вообще нужен ребенок?

РИСКЕРШИ: Мой сын на грани смерти, и это все, что вы можете сказать?

ЦЕЗАРИАНКИ: Взгляните на меня! Они вытащили его из меняв ножом, перерезали ему пуповину ножом, и когда в один прекрасный день он будет кому-то угрожать ножом, я не смогу его остановить.

(рассказывает) Первое воскресенье я кормила своего сына на крыльце. Он заснул. Я ущипнула его. Он проснулся и заплакал. Я испугалась.

Чтобы заставить себя начать вырабатывать молоко, я вернулась туда, где забеременела. Я прорезала дыру в полу и налила туда немного воды.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Ешь, малыш, ешь!

ЦЕЗАРИАНКИ: Я слушала, как вода просачивается с этажа на этаж, попадает в подвал и проникает в почву. Я ждала, что она вернется через меня, но у меня до сих пор нет молока. (Кричит в отчаянии) У меня нет молока для моего ребенка!

МОЛОЧНИЦЫ: (перекрестившись).
Крест в доме,
Крест на столе,
Крест на четырех углах
в доме.

ЦЕЗАРИАНКИ: (оголяя грудь) Смотрите! Из моих грудей ничего не сочится! Как кормить ребенка, когда нет молока?

МОЛОЧНИЦЫ: (перекрестившись)
Крест в доме,
Крест на столе,
Крест на четырех углах
в доме.

РИСКЕРШИ: Если вы не можете мне помочь, то хотя бы… скажите, что произойдет.

Одна из ЦЕЗАРИАНОК бьёт серой чашкой по полу, остальные медленно ставят свои чашки обратно на стол. Одна из молочниц подходит к столу со своей чашкой, ставит ее на стол, поднимает одну из чашек, оставленных ЦЕЗАРИАНКАМИ, и с удивлением разглядывает её.

МОЛОЧНИЦА: В этой чашке молоко! И в этой! Во всех есть молоко!

ЦЕЗАРИАНКА: (подходит к столу, заглядывает в чашки и разражается воплями счастья)
Господи, у меня молоко пришло!
Наконец-то я могу взять его к груди и почувствовать, как он ест!
Вода превратилась в молоко!

РИСКЕРША, которая сделала аборт в конце 1-го акта, мать НОВОГО АБОРТИРОВАННОГО, пересекает сцену, ни с кем не разговаривая и ни на кого не глядя.

МОЛОЧНИЦЫ: (следуют за РИСКЕРОШЕЙ глазами и перекрещиваются)
Крест в доме,
Крест на столе,
Крест на четырех углах
дома.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: (качают своих младенцев, не обращая внимания на всех) Мои груди горячие и так раздулись, что мне кажется, что они лопнут, как перезрелые дыни, и мое молоко прольется на землю.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РЕБЕНОК просыпается и несколько секунд корчится, будто у него судороги. Через несколько секунд встает и возвращается к другим детям, как будто ничего не произошло. Пространство МАТЕРЕЙ темнеет, и единственное освещенное пространство — это пространство РЕБЕНКА.

АБОРТИРОВАННЫЙ Возможно ли это?

ДЕТИ: Что?

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Он не стал бы говорить, если бы не знал, о чем говорит. Дайте мне попробовать, и я заставлю его сказать нам правду! (к ребенку, как к следователю) Что это был за праздник?

РЕБЕНОК: Не знаю.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Сколько человек было на службе?

РЕБЕНОК: Не знаю.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Кто звал на помощь?

РЕБЕНОК: Я.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ:Что я тебе говорил? Если он это помнит, значит, он помнит и все остальное, и он просто тратит наше время.

РЕБЕНОК: Единственное, что я еще помню, это то, что меня завернули в покрывало и обвязали длинными полосами. Моя голова также была плотно завернута в полотенце.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (изумленно) Почему?

РЕБЕНОК: Я не знаю, но покрывало была очень грубое и царапало меня. От этого у меня болели руки и ноги.

АБОРТИРОВАННЫЕ: (с горечью) Тебе сломали голени?

РЕБЕНОК: Нет.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Они разрезали тебя, чтобы ты быстрее сгорел при кремации?

ДЕТИ: Нет… Нет, не думаю. (Кричит) Я не помню!

АБОРТИРОВАННЫЙ: Тогда перестань говорить о боли! Тебе повезло, и ты принимаешь это как должное!

РЕБЕНОК: Прости.

РЕБЕНОК: Это действительно было так ужасно?

АБОРТИРОВАННЫЙ: Да!

РЕБЕНОК: Я ничего не чувствовал. Только когда мне перерезали пуповину, было больно, и я начал плакать. Тогда я ее возненавидел!

НЕДОНОШЕННЫЕ: До того, как меня положили в инкубатор, всё было ужасно. У меня была сморщенная кожа, как старая тряпка, ноги болтались, как лапша, и кровь слишком быстро проносилась сквозь меня!

МЛАДЕНЦЫ начинают молча сдавать карты, полностью игнорируя Ребенка.

МЛАДЕНЦЫ: Что мы ставим? (Никто не отвечает.)

НЕДОНОШЕННЫЕ: Я думал, что в конце концов лопну, и мой мозг разлетится на мелкие кусочки прямо в ее животе. А теперь все тихо, ничего не болит, и молоко у нее теплое, на вкус как ваниль.

МЛАДЕНЦЫ (РЕБЕНКУ) Неужели ты даже не хочешь ее увидеть?

НЕДОНОШЕННЫЕ: (ребенку) Откуда ты знаешь, как выглядит половник?

АБОРТИРОВАННЫЙ: (ребенку) Разве ты не хочешь, чтобы она взяла тебя на руки?

РЕБЕНОК: Нет!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Пространство МАТЕРЕЙ освещается; они движутся, как в замедленной съемке. Освещается дом РЕБЕНКА, он входит в него и начинает говорить. Кажется, он не понимает, что говорит.

ДЕТИ: Они ворвались в церковь
в поисках потерянной иконы
Матери Марии,
оцарапаенные колени
руки
щеки
всё зря.
Колокола звонят — опасность.
(После паузы, от боли.)
«Помогите мне! Помогите мне!»

РЕБЕНОК возвращается в позу эмбриона и начинает плакать, не засыпает, как раньше. Дом РЕБЕНКА темнеет, но его крик все еще слышен время от времени во время следующей сцены.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы слышали? Ребенок в родильном зале плачет!

МОЛОЧНИЦЫ: Вы знали? Ребенок в родильном зале зовет на помощь!

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих детей) Поняли? Ребенок в родильном зале не может
родиться.

РИСКЕРШИ: А мать?

ОТЦЫ: (игнорируя всех) Что может быть лучше, чем быть забытым Богом внутри женщины? И не вытаскиваемым оттуда ни за что на свете? Как бы она тебя не умоляла! Ведь в конце концов, что в этом такого? К чему вся эта суета? Аборт, если его сделать вовремя — чепуха. Разве эмбрион —это человек? Нет! Это ведь просто мясо, залитое кровью, без матери и отца. Так почему же это грех?

МОЛОЧНИЦЫ Она не смогла родить в срок.

ЖИВОТНЫЕ: Она не могла родить естественным путем.

ЦЕЗАРИАНКИ: Она не могла родить через кесарево сечение.

Он просто задерживается в ней, как в яичной скорлупе, которая скоро лопнет.

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих детей) Он плачет.

ЦЕЗАРИАНКИ: Скоро младенцев будут силой отрывать от матерей. Вот увидите!

РИСКЕРШИ: Или они будут умирать внутри, постепенно загнивая там вместе со своей матерью!

ЦЕЗАРИАНКИ: Интересно, что видят эти дети в свои последние минуты?

РИСКЕРШИ: Наверное, они думают о том как им было тепло там внутри и как бы вернуться обратно в потерянный рай в утробе матери.

РИСКЕРША, абортировавшая в конце первого акта, мать НОВОГО АБОРТИРОВАННОГО, медленно пересекает сцену, ни с кем не разговаривая и ни на кого не глядя.

РИСКЕРШИ: (следя глазами за матерью НОВОГО АБОРТИРОВАННОГО и поглаживая свои вздувшиеся животы) Может быть, он на самом деле не хочет…

МОЛОЧНИЦЫ: Что?

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих детей) Как он может не хотеть?

РИСКЕРША: А как же дети, которые умерли прямо у нас на глазах? А как же мой ребенок? Разве моя девочка принимала такое решение — умереть? Нет. Она умрет внутри меня, до того как я смогу ее родить. Ты думаешь, что я чего-то не понимаю? Что я жду твоего совета?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Будьте позитивными!

МОЛОЧНИЦЫ: Если вы продержите ее внутри себя хотя бы семь месяцев, ее достанут из вас и поместят в инкубатор. Она будет в порядке!
Как с моим!
И с моей!
И моя.

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих детей) Они помогут ей жить. Они заставят ее жить.

МОЛОЧНИЦА: Как наших — пронумерованных, измеренных вдоль и поперек, связанных проволокой, утыканных иголками — вроде живых подушек для иголок?

РИСКЕРЫ: Ты хочешь, чтобы она жила?

РИСКЕРША: После того, как её наполнят чужой кровью, потому что моя для нее чистый яд? Почему быть это такое проклятие – резус отрицательный? Разве я ваыбирала свою группу крови?

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих младенцев) Ты хочешь, чтобы она жила?

РИСКЕРША: Заливая ей в глотку твоё молоко, или твоё, или твоё, потому что я даже не могла ее кормить?

ЖИЗНЬ: Ты хочешь, чтобы она жила?

РИСКЕР: (отчаянно кричит) Хочу! Я хочу, чтобы она жила, а если нет, то я хочу умереть вместе с ней!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Дом РЕБЕНКА освещается; РЕБЕНОК возвращается к другим детям; снова ведет себя, как будто ничего не произошло. Пространство МАТЕРИ темнеет, и единственное освещенное пространство — это пространство ДЕТЕЙ.

МЛАДЕНЦЫ: (насмешливо) Ему нравится быть внутри его мамы — оэтому он и не хочет выходить! Родится эгоистом!

АБОРТИРОВАННЫЙ: Там так тепло и хорошо!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Как на кухне, где кто-то печет пироги, а он изюм поверх насыпает! Понимаешь?

РЕБЕНОК: Что?

МЛАДЕНЦЫ: Ты мстишь, потому что она сделала тебя без спроса, так ведь?

РЕБЕНОК: Она меня не делала!

АБОРТИРОВАННЫЕ: (насмешливо) Да? Не она? Тогда кто?

РЕБЕНОК: (защищаясь) Помню только запах мирта и вкус нектара алоэ… Меня положили на холодный красный камень и несколько женщин омыли мое тело.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Твоя мать была одной из них?

РЕБЕНОК: Нет. Хотя, может быть… Там было три женщины, всех звали Мария.

МЛАДЕНЦЫ: Мария – а фамилия?

РЕБЕНОК: Откуда мне знать?

АБОРТИРОВАННАЯ: Ну, они тебя просто мыли!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Когда это было?

ДЕТИ: Давно.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Уж надоела мне эта его история! На что ставим?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Ставим на молчание!

МЛАДЕНЦЫ (с недоумением) На что?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Очень просто. Проигравшие должны молчать, пока победитель не разрешит им снова заговорить.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Отлично! По крайней мере, так у нас будет чуть больше тишины и покоя.

Они играют молча, не обращая внимания на РЕБЕНКА. Все показывают свои карты. Выигрывает НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: (язвительно) Ещё один полезный приз! Как будто мне теперь понадобится больше тишины!

Все молчат несколько секунд. Победитель забавляется, наблюдая за остальными.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: После такого напряженного утра хочется немного тишины и покоя. (Я могу говорить сам с собой сколько захочу. И я могу говорить все, что захочу. Могу рассказать историю или ложь, прочитать стихотворение. Могу спеть. Хотя я знаю только одну песню. Даже не знаю, откуда я ее знаю. Тебе она не понравится, но у тебя нет выбора, раз уж ты должен молчать. (начинает петь)

У мамы родился мальчик,
Маленький и хрупкий, как игрушка!
У мамы есть девочка,
Маленькая и блестящая, как жемчужина!
У мамы есть мальчик…

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ прекращает петь и начинает рыдать.

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: О, если бы я мог родиться вместо тебя!

РЕБЕНОК: (начинает кричать) Неееет!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Пространство МАТЕРИ освещается. Матери движутся в замедленной съемке. Дом ребенка тоже загорается, и ребенок входит в него с плачем, будто он только что проснулся от кошмара. Он резко начинает говорить, как будто не в состоянии перестать думать о событиях своего сна.

РЕБЕНОК:
Ветер, дождь и молнии
окружили церковь,
стены треснули,
башня упала,
разбитые колокола покатились
вниз с холма
в сторону деревни.
(Пауза. Потом, будто от боли.)
«Помогите мне! Помогите мне!»

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Пространство ребенка остается освещенным. Он остается неподвижным, тихо всхлипывает и смотрит прямо перед собой. Молочницы встают и несут свои чашки к столу, у стены с левой стороны. Прежде чем поставить чашки на стол, они берут этикетки, на которых им полагается должны написать свои имена. У них только одна ручка. Возле стола выстраивается очередь, каждая молочница ждет, когда можно будет пользоваться ручкой.

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы видели?

МОЛОЧНИЦЫ: Вы слышали?

ЦЕЗАРИАНКИ: Вы поняли?

РИСКЕРШИ: Что?

МОЛОЧНИЦЫ: Какое мне, собственно, дело до ветра или дождя? Ведь его скоро будут кормить. Если мне повезет, после этого они мне позволят увидеть его на пару секунд через стекло инкубатора. Но они не дадут мне взять его на руки. Риск заражения слишком высок, скажут.

ЦЕЗАРИАНКИ: Нам даже не разрешают подходить к кроваткам. Вдруг, не дай Бог, у нас болезнь, и мы передадим ее им. Как будто они и так не выходят из нас.

РИСКЕРШИ: А нам, при нашем количестве проблем все, что нам сейчас нужно, — это постоянно причитающая женщина.

ЦЕЗАРИАНКИ: Мне так повезло, что мне сделали было кесарево сечение! Один разрез и бум! Заснула толстой, а проснулась с ребенком! Когда я смогу кормить его грудью, мне больше ничего не будет нужно!

ОТЕЦ: (игнорируемый всеми) Я всегда хотел ребенка! Жаль, что я не мог завести его сам. Первая женщина, с которой я спал, так и не забеременела. Вторая не забеременела. Третья, четвертая, пятая, я сбился со счета. И вдруг одна из них сказала мне, что я стану отцом. Я был так счастлив, я не мог в это поверить, а теперь… Я смотрю на мою дочь в инкубаторе и все еще не могу поверить, что она моя! Она больше похожа на незаконченную игрушку, но у нее есть рот, нос, руки, и она дышит! Дышит и смотрит прямо на меня!

Входит РИСКЕРША, абортировавшая в конце первого акта, мать НОВОГО АБОРТИРОВАННОГО. Освещается пространство ДЕТЕЙ. РИСКЕРША подходит к НОВОМУ АБОРТИРОВАННОМУ и берет его на руки. Она начинает медленно петь ему колыбельную.

РИСКЕРШИ: Спасибо тебе, Боже, за этого ребенка!

НОВЫЙ АБОРТИРОВАННЫЙ внезапно превращается в новорожденного МЛАДЕНЦА и издаёт тихие звуки.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Пространство МАТЕРИ темнеет; теперь единственное освещенное пространство — это пространство РЕБЕНКА. РЕБЕНОК не спускается к другим ДЕТЯМ, а остается в своем доме.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Вы видели?

ВТОРОЙ АБОРТИРОВАННЫЙ: Куда он пошел? Как он это сделал?

МЛАДЕНЦЫ: Вы понимаете, нет?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Нет. Может быть, ему просто приснилось, что он ожил и вернулся к матери.

АБОРТИРОВАННЫЙ: Это невозмобно! Нам это снится.

РЕБЕНОК: (смирившись) Нет, не снится…

АБОРТИРОВАННЫЙ: (смеется, обращаясь к ребенку) Теперь я понял! Вот что с тобой произошло: ты выдумал эту историю и теперь забиваешь нам голову, стараясь нас уверить что это произошло на самом деле!

МЛАДЕНЦЫ: Сколько еще?

АБОРТИРОВАННЫЙ: Просто скажи нам уже правду!

РЕБЕНОК: Я помню только, что кто-то прибивал меня гвоздями. К ствплу дерева. Потом из меня полились кровь и вода.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Вода?

РЕБЕНОК: Да. Они полились одновременно, как родник, и пали на копье полувидящего человека. Дрожала земля, рухали скалы…

АБОРТИРОВАННЫЕ: Без шуток!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Тщеславный какой, а! Весь мир должен был дрожать из-за него!

МЛАДЕНЦЫ: Даже церковь пала. Ты же говорил нам!

РЕБЕНОК: НЕТ!

ПРЕИМУЩЕСТВА: С нас хватит.

НЕДОНОШЕННЫЕ: Оставьте его в покое!

МЛАДЕНЦЫ: Если хотите поболтать, найдите кого-нибудь другого.

АБОРТИРОВАННЫЕ: Да заткнись или же уходи!

РЕБЕНОК: Я…

МЛАДЕНЦЫ: Чего ты хочешь?

РЕБЕНОК: (нескольких секунд раздумий; потом спокойно говорит) Ничего, только… Я не хочу рождаться во второй раз!
МЛАДЕНЦЫ: Что значит — второй раз?

НЕДОНОШЕННЫЕ: (смеясь) Разве кто бы то ни было когда бы то ни было слышал такое?

РЕБЕНОК: Никто.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РЕБЕНОК причитает все громче и громче, упираясь руками в стены своего дома, как будто он хочет выбраться, но не может. Стены прогибаются наружу, не ломаясь.

Остатки благовоний
горят у разрушенного алтаря
словно по волшебству
дым
как вертикальный
восклицательный знак
ищет сообщение
уста
в начале слово
и имя в конце.
С чердака вылетает летучая мышь.
ослепленная пламенем.
и капли дождя стекают
по медным иконам, покрытым
плесенью.
(Пауза. Потом, будто от боли:)
«Помогите мне! Помогите мне!»

Ребенок все сильнее вжимается в стены. Бьет по ним кулаками, но с каждым ударом стены только прогибаются, не ломаются. Пространство ДЕТЕЙ остается освещенным.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

РИСКЕРША: (неприятно смеясь) Этот мерзкий сопляк мстит своей маме!

ЦЕЗАРИАНКИ: (кормят своих детей) Не думаю.

БЕРЕМЕННАЯ: (неприятно смеясь) Всю жизнь работать как лошадь, ради одного мгновения восторга! Это довольно плохой обмен!

ОТЕЦ: (игнорируемый всеми) Где отец? Почему он не здесь, он должен быть здесь, он должен помогать своему сыну. Если бы на его месте был я, я бы остался пока он не родится, и я бы посмотрел на его маленькое личико, созданное по моему образу и подобию!

Входят несколько новых женщин. Они подходят к АБОРТИРОВАННЫМ.

НОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ: (каждая произносит одну реплику) Прости меня!

Я не хотела выкидыша!
Прости, что я тебя бросила!
Я хотела ребенка, но испугалась!
Жизнь так дорого стоит! Как ты могла позволить себе третьего ребенка?

АБОРТИРОВАННЫЙ: (в ужасе) Что происходит?

НОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ: (каждая обращается одному из абортированных):

Ты вернулся!
Ты действительно вернулся ко мне, как будто ничего не произошло!
Я так счастлива!
Я не хочу этого ребенка! Я ненавижу его! О Боже, пусть он исчезнет!
Это благословение. Настоящее благословение.
Я не думала, что когда-нибудь снова буду беременна!
Ребенок?! Кто хочет ребенка?
Какой он замечательный! Просто идеальный.
Кто-нибудь его хочет?! Любая из вас может его взять себе! Я больше никогда не хочу его видеть!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Откуда взялись эти суки?

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Куклы, играющие АБОРТИРОВАННЫХ, медленно взлетают в воздух, сопровождаемые мрачной фоновой музыкой. Их кукловоды покидают сцену. НОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ сидят на полу, поглаживая свои внезапно вздувшиеся животы.

МЛАДЕНЦЫ: Вы видели?

НЕДОНОШЕННЫЕ: Да. Все вернулись обратно, один за другим!

МАЛЫШИ: Остались только мы и наш упрямец!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Не волнуйтесь! Не успеете моргнуть, как он умрет!

МЛАДЕНЦЫ: И его мать тоже.

ДЕТИ: О Боже, нет! Она же не сделала никому ничего плохого! Там, на кресте…

ДЕТИ: На кресте?! Какой крест?

РЕБЕНОК: (корчась) Это был жаркий день, и они смеялись надо мной…

НЕДОНОШЕННЫЕ: Все?

РЕБЕНОК: Не все.

МЛАДЕНЦЫ: Видишь? Родись и смотри в глаза миру, как все остальные!

РЕБЕНОК Слишком рано, слишком рано!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Как это может быть слишком рано? Ты уже давно родился! Разве ты не видел, что случилось с остальными?

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

МОЛОЧНИЦЫ: Если она не вытолкнит его голову, ей никто не поможет!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вытащи его и улыбнись ему: «Здравствуй, сынок! Добро пожаловать в этот мир!»

ЦЕЗАРИАНКИ: Она должна торопиться, а то они оба могут умереть!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

РИСКЕРШИ: Что за жалкое оправдание для женщины! Ни на что не годная!

НОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ, беременные бывшими АБОРТИРОВАННЫМИ, рожают и начинают кричать, как МАТЬ.

НОВАЯ ЖЕНЩИНА: (кричит от родовых схваток) Аргхххх!!!

РИСКЕРШИ: (каждая произносит одну из реплик):

Заткнись!
Это чудо!
Это проклятие! Видите, как они там сидят? Как будто они в стойлах!
Кого это волнует? При таком количестве родов лишняя смерть, две лишние смерти в больничной кассе не будут иметь никакого значения!

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: (с отвращением) Вот именно! Ничего страшного.
Она просто женщина, которая не может произвести на свет своего сына!
Неудачница. Вот и всё!

МОЛОЧНИЦЫ: И ребенок… который не хочет рождаться! Ну и ну!

ОТЦЫ: (в панике, глядя на НОВЫХ ЖЕНЩИН) Не дайте им умереть!

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

НЕДОНОШЕННЫЕ: Родись уже и прекрати кричать! У меня голова болит.

РЕБЕНОК: (смирившись) Я не хочу.

МЛАДЕНЦЫ: Почему?

РЕБЕНОК: (грустно) Я вспомнил, как я умру. Опять.

НЕДОНОШЕННЫЕ: (тупо) О чем он говорит?

МАТЬ: (кричит от боли, кажется, вот-вот родит) Аргххххх!!!

ЦЕЗАРИАНКИ: Наконец-то!

РЕБЕНОК: (отчаянно) Неееет!

ДЕТИ: Продолжим нашу игру?

МАТЬ: (кричит от боли) Аргхххх!!!

Все матери молятся, пока занавес медленно опускается.
 
 
ЭПИЛОГ
 
Эпилог происходит в той же больничной палате. Младенцы лежат в своих кроватях, а недоношенные — в инкубаторах. РЕБЕНОК на своем месте. В палату торопливо входят ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ и садятся на скамейки. Медсестры дают каждой из них их куклу -ребенка. ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ начинают кормить младенцев. Входят РИСКЕРЫ. Они двигаются медленно, придерживая руками свои огромные животы. Они садятся полукругом вокруг других женщин на кресла-мешки. РИСКЕРШИ вздыхают в унисон, а затем смотрят на других женщин. Другая группа женщин быстро выходит на сцену в одну шеренгу — МОЛОЧНИЦЫ. Они подходят к больничному столу, на котором стоят несколько металлических чашек, по одной для каждой. Они берут по кружке и садятся на деревянные скамейки, похожие на скамейки в школьном спортзале. МОЛОЧНИЦЫ начинают доить себя.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!!

Освещается дом ребенка. РЕБЕНОК начинает медленно двигается, как будто он только что проснулся. Он с любопытством оглядывается вокруг, затем начинает говорить, как будто что-то вспоминая.

РЕБЕНОК: Если это могут сделать с зеленым деревом,
то что будет с сухим деревом?
(После паузы, как будто от боли.)
«Илай, Илай, лама сабахтани?».

Ребенок ложится в позу эмбриона и исчезает. Его дом остается пустым, хоть и освещенным.

МАТЬ: (кричит от боли) Аргххххх!!! (Ее крик постепенно затихает.)

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Вы слышали?

МЛАДЕНЦЫ: Вы знали?

ЦЕЗАРИАНКИ: (проходя по сцене, усталые) Вы видели?

РИСКЕРШИ: Что? Что?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Женщина в родильном зале родила.

РИСКЕРШИ: Наконец-то!

ЦЕСАРИАНКИ: Мальчик или девочка?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: НИЧЕГО!

ЦЕЗАРИАНКИ: Что значит «ничего»?

МОЛОЧНИЦЫ: Ребенок умер?

ЦЕЗАРИАНКИ: Они оба умерли?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Ни он, ни она…. Она тужилась, тужилась, и как раз когда все думали, что она родила — ничего!

ЦЕЗАРИАНКИ: Совсем ничего?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Именно! Из нее ничего не вышло!

ЦЕЗАРИАНКИ: Может, она родила, убила его и спрятала тело?

МОЛОЧНИЦЫ: Может, она только думала, что беременна?

РИСКЕРШИ: Может, ребенок просто исчез?

ЖИЗНЕДАРИТЕЛЬНИЦЫ: Как?

ЦЕЗАРИАНКИ: Куда?

МОЛОЧНИЦЫ: Почему?

РИСКЕРШИ: Одному Богу известно.

Оставшиеся на сцене персонажи продолжают выполнять свои действия, пока спускается занавес.
 
КОНЕЦ
 
Перевод с английского перевода. Английский перевод с румынского——авторский.
 
————————————————————

Пьеса «Ребенок, который не хотел рождаться» была впервые опубликована (на румынском языке) в Румынии под названием «Copilul care nu voia să se nască». Бухарест: Cartea Românească, 1999. Публикация была приурочена к получению автором Национальной премии от Союза Румынских Писателей. Английский перевод был впервые опубликован в Ecumenica, vol. 10 (1) 2017 г., стр. 44–72. https://doi.org/10.5325/ecumenica.10.1.0044.