Ballad About Love
 

When waters of a flood that swept the planet

Returned once more into the ocean bed

From foam of a departing ocean current

Love climbed so quietly upon the land

And disappeared in air before its time –

And for it there are sixteen hundred times.
 

And some strange people – there are some such yet –

Inhale this mix with full chest that is heaving

Reward and punishment they don’t await

And thinking that they are only but breathing

They do appear to breathe, or so it’s seeming,

Unevenly, unevenly, at that.
 

Only sense, just like a river boat,

For so long, so long remains afloat,

For before I know that “I love” –

That is, that I breathe, or that I live!
 

And there will be enough wanderings and travels

Land of love – such a great land it is!

And it will be asking for ordeals

From its knights, before they can have bliss.

It will ask departures and despair

And deprive of calm, of sleep and peace…
 

But you cannot drive off the insane

From this land, they do agree to pay

Any price – their life if that is called –

Just so not to cut, to keep instead

The magical invisible thread

That is woven in between their souls….
 

The fresh air intoxicated them,

Knocked them from their feet, raised up again,

For if I had never ever loved –

I’d have never breathed, have never lived!
 

But the many that are choking on their love –

You won’t reach, however you may shout…

Counted by prayer and empty word.

But this count has been mixed in blood.

And we will place candles at the head

Of ones dead from the unknown love.
 

Their voices have to morph in single one

Their souls must wander in between the flowers

To breathe with the eternity at one

To meet each other sighing in some hour

Upon the fragile bridges and roads

Upon the narrow crossroads of the world…
 

I will lay the fields for those in love,

Sleeping or awake, just let them sing!

I am breathing – therefore, I love!

I’m in love – and therefore, I live!
 
 
Bath
 
Make a bath for me, hostess, a bath for me,

I will get warm in it, I’ll get hot.

In the bath, by the very edge of it,

I will surely extinguish my doubt.
 

I’ll get good to the point of indecency,

The cold stream – everything’s left behind.

And the left chest will get blue infernally

With the cult of personality’s pin.
 

Make a bath for me, hostess, a bath for me,

I’m no longer used to the light.

I will get hot, and when I get hot again,

The hot steam will my tongue untie .
 

How much faith, how much forest, has fallen down

How much, seen of the woe and the loss,

On the left chest is profile of Stalin,

On the right is my Marina’s face.
 

How much time I’m residing in paradise

For my endless faith that God may bless –

For the life that does not have a light in it

I have traded my own foolishness.
 

Make a bath for me, hostess, a bath for me,

I’m no longer used to the light.

I will get hot, and when I get hot again,

The hot steam will my tongue untie .
 

I remember as in early morning light

I asked brother of mine: “Help me please!”

And from Siberia to Siberia

Handsome guards took me to keep the peace.
 

And then either on cliffs or in valley,

Having drunk of the water and tears,

Close to heart we put needles in profiles

That he’d listen to tearing of hearts.
 

Make a bath for me, hostess, a bath for me,

I’m no longer used to the light.

I will get hot, and when I get hot again,

The hot steam will my tongue untie .
 

Oh he envies the story till dizziness

Steam dispelled all the broodings somehow.

From the cold fog of the past times

They dip into the hot fog of now.
 

My thoughts knock on me under head

It has happened in vain I see them

And I beat with birch branches instead

On inheritance of the past time.
 

Make a bath for me, hostess, a bath for me,

I’m no longer used to the light.

I will get hot, and when I get hot again,

The hot steam will my tongue untie.
 
 
Ships
 
Ships will dock for a while and set out on high seas,

Ships will dock for a while – and through storms and through fear

They will lay once again on the course without cease

To return once again in half year.
 

All return but the best and most loyal of friends,

All return but the most devoted ladies,

All return but the ones on whom heart most depends

I have no trust in fate, in myself even less faith.
 

But I’d like to believe that this is not the end,

That someday we’ll no longer burn ships in despair.

I of course will return – full of deeds full of friends

I of course will return – it won’t be half a year.
 
 
~~~~~
 
Баллада о любви
 
Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь

И растворилась в воздухе до срока,

А срока было сорок сороков.
 

И чудаки — еще такие есть —

Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же неровного дыханья…
 

Только чувству, словно кораблю,

Долго оставаться на плаву,

Прежде чем узнать, что «я люблю», –

То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний,

Страна Любви — великая страна!
 

И с рыцарей своих для испытаний

Все строже станет спрашивать она.

Потребует разлук и расстояний,

Лишит покоя, отдыха и сна…

Но вспять безумцев не поворотить,

Они уже согласны заплатить.
 

Любой ценой — и жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули…

Свежий ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
 

Потому что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью,

Не докричишься, сколько не зови…

Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.
 

А мы поставим свечи в изголовье

Погибшим от невиданной любви…

Их голосам дано сливаться в такт,

И душам их дано бродить в цветах.

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться со вздохом на устах
 

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестках мирозданья…

Я поля влюбленным постелю,

Пусть поют во сне и наяву!

Я дышу — и значит, я люблю!

Я люблю — и, значит, я живу!
 
1975 г.
 
 
Банька по-белому
 
Протопи ты мне баньку, хозяюшка,

Раскалю я себя, распалю,

На полоке, у самого краюшка,

Я сомненья в себе истреблю.

 
Разомлею я до неприличности,

Ковш холодный — и все позади.

И наколка времен культа личности

Засинеет на левой груди.
 

Протопи ты мне баньку по-белому –

Я от белого свету отвык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

 
Сколько веры и лесу повалено,

Сколь изведано горя и трасс,

А на левой груди — профиль Сталина,

А на правой — Маринка анфас.
 

Эх, за веру мою беззаветную

Сколько лет отдыхал я в раю!

Променял я на жизнь беспросветную

Несусветную глупость мою.
 

Протопи ты мне баньку по-белому –

Я от белого свету отвык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

 
Вспоминаю, как утречком раненько

Брату крикнуть успел: “Пособи!”

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь.
 

А потом на карьере ли, в топи ли,

Наглотавшись слезы и сырца,

Ближе к сердцу кололи мы профили

Чтоб он слышал, как рвутся сердца.
 

Протопи ты мне баньку по-белому –

Я от белого свету отвык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.
 

Ох, знобит от рассказа дотошного,

Пар мне мысли прогнал от ума.

Из тумана холодного прошлого

Окунаюсь в горячий туман.
 

Застучали мне мысли под темечком,

Получилось — я зря им клеймен,

И хлещу я березовым веничком

По наследию мрачных времен.
 

Протопи ты мне баньку по-белому –

Я от белого свету отвык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.
 
1968 г.
 
 
Корабли
 
Корабли постоят и ложатся на курс,

Но они возвращаются сквозь непогоды.

Не пройдет и полгода — и я появлюсь,

Чтобы снова уйти,

чтобы снова уйти на полгода.
 

Возвращаются все, кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все, — кроме тех, кто нужней.

Я не верю судьбе,

я не верю судьбе, а себе — еще меньше.
 

Но мне хочется думать, что это не так, —

Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.

Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.

Я, конечно, спою,

я, конечно, спою, — не пройдет и полгода.
 
1966 г.