Тем, кто целовал в страхе, что они никогда не поцелуют опять

Тем, кто любил в страхе, что они никогда не полюбят опять

Таким я посвящаю этот стих и все, что он может содержать.

Никому из нас на транссибирском экспрессе не езжать

Что создает весьма удачный рефрен рифме подстать

Особенно если я могу его повторять опять и опять

Для чего и нужен рефрен можно сказать
 

У меня и в мыслях не было на лету высказать правду просто

О чести правде и ушедшей любви, но той, что вернется опять

Но дело в том, что устаешь от любви, что вернется опять

Я немного могу знать о богах, но я знаю, что

Эрос — это сильный пурпурный бог.*

И наступает момент, когда инцест

Становится традицией. Я не имею буквально в виду;

Я не люблю своего брата, а он меня.

Мы взаимно избегаем друг друга

Годами и будем продолжать и впредь избегать.

Даже я знаю о кроссвордах

Кое-что. Слово нужное вам — Данте.

Он говорил, что любил Беатриче. Что бы он ни делал,

Он не любил Беатриче. По крайней мере,

Беатриче Потинари, о которой сообщает история.

Он знал ее, а дело во всех этих

Флорентийцах, что они все

Убивали друг друга или умирали от скоротечной

Чахотки. Беатриче умерла. Розетти нарисовал,

Как она шла наперерез Дaнте по улице. Боттичелли

Написал остальных: Симонетту Веспуччи —

Умерла от скоротечной чахотки (в 23 года)

Джулиано деи Медичи — убит у алтарной ограды (в 19 лет)

Гвидо Кавальканти — умер в изгнании (35 лет)

Данте Алигьери умер в изгнании (90 лет)

Лоренцо деи Медичи, который бессмертен,

Поскольку он там остался и заказал

Картины и стихи, и статуи,

И если он также заказал кого-то убить,

Я не могу обвинить его. Он не чувствовал себя

Слишком великолепно, когда его брата

Убили в святилище.

Понимаете ли, что тот, кто это сделал,

Был бы отлучен от церкви, то есть, если бы

Он не убил также папского легата,

Своего лучшего друга.

Я прожила достаточно долго, наблюдая одну вещь;

Что у всякого термина есть конец.**

Стемнело на платформе в никуда,

Когда я, тревожная у грустная, вышла к тебе

Из поезда. Из звука холодного

Ветра, продувающего время до и после***

Даже в Провансе знали.****

Что до этой строки, я украла ее у Т. С. Элиота

И Эзры Паунда, и у А. Ч. Суинберна, все очень хорошие

Поэты для кражи, потому что все они умерли.

Любовь теперешняя всегда вмещать должна

Всю славу прошлой любви, пусть была болью полна.

Играли мы в пары и партнеры и остановили протечку.

Услышь меня, О Мистер Постер, я знаю,

Что ты обжег меня до побурения, ты должен вскипятить меня опять,

Ты просто понятия не имеешь, как восхитительно будет,

Когда нас подберут и вместе с омарами в море швырнут.

Это жаворонок, любимый мой, а не соловей.

Никому из нас на транссибирском экспрессе не езжать.

Она хотела и коллекционировала ездивших людей,

Мне казалось, я ездила тоже, но теперь знаю, что нет.

Это жаворонок, любимый мой, а не соловей.

На самом деле, никогда не слыхала ни ту, ни другую птицу,

Но люди говорят, что они очень похоже звучат.

И какого черта Ромео и Джульетта

Потратили понапрасну последние мгновенья

Слушая птиц. Ха-ха.

Мне нравится вспугивать жаворонков

Или дразнить соловьев. Так делают большинство поэтов,

В том числе и Дж. Х. Принн, незабываемый поэт*****,

Кто с радостью утверждает, что у Ю. Л.

Неправильное среднее имя.

Он утверждает, что оно означает Ха-Ха.

Но есть предел. Я это все знаю.

Отгадай мою загадку, Рэнди гадкий,

Кружась и кружась в море зеленых соплей,

Когда нас выловят и выбросят

С Джойсами в открытое море.

Расскажи нам сказку о падении Трои

Мы все хотели бы там быть.

Инфернальный Одиссей. Это тот, чья желчь,

Взбудораженная завистью и местью, уничтожила

Мать всех женщин. И Суинберн

Получил удовольствие от боли, а я нет,

Меня просто пнули.

Не хотела бы я звучать как Ричард Третий,

За исключеньем того, что если что не так, то склонюсь к звучанью

Ричарда Второго. А кому это надо?

Полагаю, что я звучать должна как Ричард Первый.

Что он совершил?

Ничего, я это беру.

Меня вышибли из жаворонков в соловьи.

Принн говорит, что если я не вернусь

Благополучно из Сицилии к 30 апреля,

Он пошлет поисковый отряд.

Март —самая жестокая станция

Берется за агрессивных мужиков.

А ты действительно боялась, что они тебя изнасилуют?

Нет, я думала будут тяжелые последствия.

Не то чтобы я активно противостояла,

И такими были любой другой мужчина, женщина или ребенок

В том поезде.

Я боялась, что они убьют меня.

Я могу выглядеть тупым, но я не

Так прост, чтобы подумать что ваше имя

Элизабет Браун. Ну, хорошо.

Меня зовут Вероника Форрест-Томсон.

Агамемнон был царем ахейцев в то время,

Приам — троянцев, Тезей — афинян.

И как все Хорошие Цари, они мертвы.

В мое время было само собой быть на стороне

Троянцев не по лучшей причине,

А из-за того, что они потерпели поражение. Что до меня, то я за

Победителей всегда.

Мэри Шелли может идти в ад,

Как она сама себе предрекала,

И пусть своего Франкенбреда прихватит с собой.******

Я бы хотела, чтобы ее муж был жив и здоров.

Кто, конечно, был также убит.

Вряд ли удивительно, что у него была привычка

Читать Эсхила в плавании.

Он не читал Эсхила, когда утонул.

Его кремировали, как языческого царя.

Не как Агамемнона, кто, как я сказала, был в то время царем

И проиграл, убийца дочери,

Убит женой и (другой) дочерью.

Убит своей смертью, убившей жизнь.

Заколот ударом в спину в ванне.

Все время думаю об этом, принимая ванну,

Хотя не испытываю симпатии вовсе

К этой дочери и этому сыну.

Полагаю несправедливым, что у Елены

Было все, бессмертная красота,

Любовники, разрушенные города и битвы

За нее. И она просто вернулась домой

И спокойно продолжала быть женой

В то время как ее близняшку-сестру Клитемнестру

Убили ее сын и дочь.

И афиняне оправдали их.

Они всегда так, народ софистов.

Всегда предавали союзников и пытали

Женщин и детей и порабощали людей.

Они даже убили Сократа, собственного праведника,

Потом Платон пытался стать царем-философом

И попал в рабство за свои труды.

Я бы хотела, чтобы его оставили в рабстве.

Он спасся, конечно, и написал книги

О том, как бы он устроил всё лучше,

Если бы он стоял во главе. Все поэты поступают так.

Они просто так же некомпетентны, как остальные,

Если пытаются что-то организовать.

Как свидетельствуют мои собственные усилия

Или моего аватара, Агамемнона,

Кто, как я сказала, вернулся домой и был убит в ванной,

Убив свою жену и дочь.

А если вы не знаете об этом, то должны были бы.

Почитайте об этом в «Илиаде», почитайте в «Одиссее»,

Не читайте об этом у Фрейда, который всегда ошибается,

Но даже Фрейд не заслужил такого сына, как Лакан.

Но в начале и в конце читайте меня, возлюбленную,

Которую убили в общей резне.

Но я восстала опять, как Джон Донн

(читайте его тоже). Я Елена, я Изольда, я Гвиневра,

Я Клитемнестра и продолжение следует.

Я совершила это, я сама, убила царя, моего отца,

Убила царицу, мою мать, присоедилась к царю, моему брату,

Это пинок, любимый, а не соловей

Мне нравится подтрунивать над собой

Но не пинать.

Те, у кого есть власть причинить боль, делают это,

Их не должен обвинять Шекспир или кто угодно

За ущерб, хотя таково все племя поэтов,

Так что их обвинят все равно.

Однако это весьма продуктивный процесс,

Особенно если сантехник и поэт в одном лице

И таким образом не остановит протечку, а заодно и писание:

«Поэтическая изощренность»******* «Боль остановила игру» и

Несколько других книг и стихов, включая

«1974 и все такое» (хотя серьезно)

Я, Вероника, сделала это, находя правду в поиске правды,

Копалась в скандальной грязи, одержала победу.

Был конь, конечно, в котором прятались воины

Притворяясь, что принесли мир,

И не стали бы говорить со мной, скрючившись во тьме,

Как орава дураков, слушая голос богини

Во вражеском городе, я говорю на вашем языке в моем городе:

Кембридж или Камелот, а вы не слушаете меня

По совету, естественно, Одиссея, поверенного, предателя.

А когда они убили всех мужчин, изнасиловали всех женщин и т. д.,

Агамемнон вернулся домой и, как я сказала, был зарезан своей женой

В ванне. В общем, это жаворонок, мой любимый,

А не соловей. Я иду по священным следам

Ипполиты, блаженной, лучшее,

Что было высказано или сказано на любом языке.

Читайте Джона Донна, незабываемый дон.

Не читайте Мэтью Арнольда; он глупец.

Я не принц Фома Аквинский не св. о. Элиот

Я не придворный лорд также.

Я царь, который жив.

Весна удивила нас, бегущих через рыночную площадь

И мы остановились в комнатах Принна принять душ боли

И вышли на солнце к университетской библиотеке

И ели йогурт и поболтали с часок.

Ты, ты, хватай поводья.

Пей сколько можешь и люби сколько можешь

И работай сколько можешь

Потому что не сможешь ничего сделать, когда умрешь.
 

Девиз этого стихотворения остерегайся

И делай, применяя это:

Не теряй, не желай, пока ты здесь,

Возможные радости.

____________________________________________

* Аллюзия на начало «Драй Сэлвейджес», третьего «Квартета» Т. С. Элиота: «О богах я знаю немного, но вижу реку//Бронзовой сильной богиней, угрюмой, упрямой, неукротимой….» (Перевод Я. Пробштейна).

** Возможно, аллюзия на «Гимн Прозерпине» Суинберна: «Я прожил достаточно долго, узнав одну вещь, что у любви есть конец» (Подстрочный перевод Я. Пробштейна).

***Аллюзия на строки Т. С. Элиота из «Бернт Нортона» (V), первого «Квартета»: «Убого бесплодное грустное время |До начала и после конца» (Перевод Я. Пробштейна).

****Аллюзия на стихотворение Эзры Паунда «Огонь»:
Игра не на женитьбы и супругов
В Провансе знали;
Игра не на наделы, сделки, замки,
В Провансе знали. (Перевод О. Седаковой.)

*****Джeреми Халвард Принн (р. 1936) — значительная фигура в послевоенной британской поэзии, в частности, его связывают с «Британским поэтическим возрождением» 1960-70-х гг. и до 2005 г. был профессором в Кембридже и научным руководителем Вероники Форрест-Томсон.

******Имеется в виду рома Мэри Шелли «Франкенштейн».