ГЛАВА ПЕРВАЯ.
6 Ноября 1327 года *

В Пятницу, 27 Ноября 1327 года, прохладным ранним утром, из большого каменного дома, что в центре «Старого» еврейского квартала города Сарагоса вышла немолодая супружеская пара с девочкой, одетой в темно-синюю накидку с капюшоном, из которой выбивались медного цвета вьющиеся волосы. Она бежала впереди пожилой пары, убегая от них вперёд и возвращаясь к ним, как бы торопя их ускорить свой шаг.

Девочку звали Ракель, ей было почти 11 лет и, как все дети её возраста, она радовалась любой возможности выйти из дома на прогулку. Огромные голубые глаза ярко смотрели на окружающий её мир и улыбка не сходила со счастливого лица девочки.

Пожилая пара, идущая на несколько шагов позади Ракель, были её бабушка и дедушка. Им было, примерно, за 50 и для своего возраста они выглядели достаточно моложаво. Дон Леон Охана — так звали дедушку Ракель — был выше среднего роста человек со светлой кожей и темными волосами, в которых было больше седины нежели темных волос. На нем была темная накидка, почти до колен и подбитая шерстью, а голову венчала странной формы шапка, которая выдавала в нем еврея. В то время как в других частях Испании, а также в Англии и во Франции, евреям предписывалось нашивать специальные знаки на одежде, отличающие евреев от христиан, то в королевстве Арагон законы по отношению к евреям были мягче и от иудеев не требовалось нашивать желтые круги на своей одежде. Власти города Сарагоса сквозь пальцы смотрели на формальное соблюдение правил. Евреи города платили большие налоги, занимали важное положение в округе и короли Арагона предоставляли им определённые привилегии. Не носить специальных знаков на одежде — была одна из них.

Донна Айна — бабушка маленькой Ракель — была очень красивой статной женщиной. Как и у её мужа, Дона Леона, у неё была светлая кожа и прекрасные карие глаза. С первого взгляда было заметно, как похожи были бабушка и внучка. На Донне Айна была длинная мантия бордового цвета, отороченная мехом. Волосы Донны Айны были покрыты по еврейскому обычаю того времени платком-шалью. Дополняли наряд бабушки Айны красивая золотая цепь. Аристократичная внешность Донны Айны не раз в молодости привлекала к себе внимание испанских грандов, поэтому выходя из Юдерии — еврейской части города — Донна Айна всегда опускала вуаль, чтобы скрыть своё лицо от нескромных взглядов.

Дон Леон шёл медленно, слегка прихрамывая и опираясь на массивную трость. Он был задумчив и единственное, что выводило его из этого состояния было щебетание юной Ракель и её постоянные вопросы. Дон Леон думал о предстоящей встрече с новым королём Арагона Альфонсо IV. Дело в том, что на Доне Леоне лежала весьма почетная, но очень неблагодарная работа по сбору налогов с еврейской общины и передаче этих денег королю. Хотя первые еврейские поселенцы появились здесь при римлянах, евреи осели в Сарагосе в большом количестве начиная, примерно, с 8-го века, когда городом владели и правили арабы. И при арабах и при христианских королях Арагона, начиная с Альфонса Первого — «Освободителя», евреям жилось вполне терпимо. Многие из евреев занимали видные посты при дворе, а некоторые евреи, такие как Элеазар, при дворе короля Альфонсо Первого стали королевскими советниками. В награду за свою преданность, ум и честность, некоторая часть евреев была приближена к королю и им были дарованы виноградники, поместья, дома. И избранные из евреев были даже освобождены от уплаты налогов.

Но все равно на сердце у Дона Леона было неспокойно. Он понимал, что относительно благополучная жизнь евреев в Сарагосе может в любой момент закончиться. В 1294 году, тогда ещё совсем юноша, Дон Леон прошёл через один из самых страшных периодов в своей жизни. В тот год в городе среди христиан прошёл слух, что евреи украли христианского мальчика и вырвали у него сердце и печень для своих магических опытов. Евреи города были в большой опасности. По счастью, евреи и среди них молодой Леон, смогли отыскать пропавшего мальчика живым и невредимым в соседнем городе. Кровавый и беспощадный погром был предотвращён.

Среди прочих городов Арагона и Кастилии, Сарагоса была одним из самых больших. В 14-ом веке в городе проживало более 30,000 человек, из которых, примерно, 10% были евреи.

Это была процветающая община ремесленников, торговцев, строителей, врачей, поэтов, финансистов, и талмудистов. Проходя по улицам еврейского города, Ракель по табличкам и знакам узнавала улицы. Вот Улица Сапожников, вот Улица Портных, а вот Каменщиков. Как и многие еврейские дети, даже в том, далёком 14-м столетии, Ракель умела читать. Она свободно читала и писала на испанском и на еврейском языках, а, поскольку, дома у её отца и в доме Дона Леона были книги и карты на арабском языке, девочка научилась и неплохо разговаривать на арабском. В 14 веке большинство научных работ, поэзии и философии писалось именно на арабском. Евреи, переехавшие в Толедо, Сарагосу из Севильи и Гранады, привезли с собой книги, знания и культуру арабов на север Испании.

Пройдя неспешным шагом (из-за болей в ноге Дон Леон не мог ходить быстро), они через десять минут вышли из ворот, отделявших Юдерию (еврейский квартал) от места где жили и работали христиане. В те, относительно спокойные для евреев города Сарагоса дни, многие евреи не просто держали в христианском квартале свои лавки, конторы и мастерские, но им даже разрешалось нанимать на работу христиан.

Ракель, бежавшая впереди на несколько шагов, вернулась к бабушке с дедушкой.

— Бабушка — умоляюще попросила Ракель — купи что-нибудь вкусненькое!

Они как раз проходили мимо многочисленных лавок, продающих все от гвоздей и подков до ярких тканей и глиняных горшков. Но ни горшки, ни подковы Ракель в этот момент совсем не интересовали. Её внимание было приковано к рядам с засахаренными фруктами, орехами, нугой и марципанами.

Донна Айна легонько дотронулась до рукава мужа. Дон Леон с радостью достал из кожаного мешочка несколько мараведи и передал их девочке. Ракель вприпрыжку побежала в сторону лавок. Вернувшись с большим кульком сладостей, причём кусочек сладкой нуги предательски прятался за щекой.

Она сняла холщовую накидку с маленькой корзинки и великодушно протянула сладости Дону Леону и его жене. Но вместо того чтобы взять сладости, бабушка легонько развернула Ракель и показала на худого мальчика с испачканным грязью лицом, выглядывающим из кузницы. Мальчику было, приблизительно, столько же лет сколько и Ракель, но он был таким худым, что ему можно было дать лет 8-9, не больше.

Ракель вопросительно посмотрела на бабушку. Донна Айна улыбнулась и подтолкнула внучку в направлении кузни. Дон Леон последовал за внучкой. Войдя первым в кузню, Дон Леон обратился к кузнецу:

— Сеньор, Вы позволите угостить Вашего мальчика?

На Дон Леоне была дорогая накидка и кузнец быстро разглядел массивный перстень с королевской печаткой. К тому же, из под накидки кузнец разглядел рукоятку короткого меча. В те жестокие времена, когда человеческая жизнь стоила очень немного, подобный перстень с королевской печаткой и, конечно, меч служили его владельцу охранной грамотой. Кузнец сообразил, что перед ним важная особа, хотя и иудей. В начале-середине 14 века отдельным иудеям не возбранялось носить оружие.
Склонившись перед Доном Леоном он произнёс:

— Сеньор, я и мой сын к Вашим услугам.

Дон Леон продолжал: — моя внучка очень хотела бы разделить эти сладости с Вашим сыном и другими детьми; надеюсь, Вы не откажете ей в этой маленькой просьбе? —
Кузнец не знал что ответить. Все это время мальчик стоял за спиной отца. Устав ждать, Донна Айна, зашла в кузню. Ракель подошла к мальчику и улыбнувшись протянула ему корзинку со сладостями.

Мальчик несмело посмотрел на отца и тот глазами разрешил.

— Вы позволите узнать имя Вашего сына? — продолжал Дон Леон.

— Диего, Ваша Милость — отвечал смущенный кузнец, пряча чёрные, мозолистые руки за спиной.

— Алонсо, его отец — поклонился кузнец — всегда к услугам Вашей Милости.

— Вы простите, Ваша Милость — продолжал отец — мой мальчик немой от рождения; он почти не говорит, только мычит. Что мы с женой только не делали — и к знахарю возили и в монастырь Сан Адриан де Сасаве, что в Уэске. Местные доктора отказываются его лечить — да и денег у нас нет — вздохнул отец.

— Значит, так тому и быть, на то воля божья быть ему немым — закончил он угрюмо.

— Спасибо Господу что он слышит — добавил он.

— Дорогой Алонсо, я как раз вспомнил что мне очень скоро понадобятся Ваши услуги. Я хочу поставить решетки на окна и обить железом дверь. Времена нынче неспокойные. А кузнец, я полагаю, Вы опытный.

— Это — задаток. Приходите на следующей неделе — мой дом в еврейском квартале Вам укажет каждый. С этими словами пожилой еврей передал кузнецу мешочек с деньгами и погладив мальчика по голове вышел из кузни.

Донна Айна добавила: — Мы соберём вещи для Вашей семьи и подумаем чем помочь мальчику.

Перед тем как Ракель ушла вслед за дедушкой, сын кузнеца бросился в глубь мастерской и быстро вернулся с маленькой — с ладонь — глиняной лошадкой -свистулькой и маленьким, почти игрушечным, кинжалом с ножнами. Не глядя на Ракель, он протянул ей свои подарки и спрятался за широкую спину отца.
Ракель смущённо взяла подарки и покраснев, обняла мальчика и убежала догонять Дона Леона. Следом, попрощавшись с кузнецом и его сыном, Дона Айна вышла на улицу.
Раскрыв кожаный мешочек и пересчитав серебряные мараведи, кузнец Алонсо почесал затылок и вернулся к работе. Денег, что заплатил ему богатый еврей, подумал кузнец, хватит почти до конца зимы. А его сын Диего ещё долго смотрел вослед Ракель, не решаясь попробовать сладости, которые она ему подарила…
 

~~~

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
РАКЕЛЬ ХОЧЕТ ПОПАСТЬ В ЗАМОК КОРОЛЯ

Так, незаметно, за разговорами, Ракель и её бабушка и дедушка дошагали до Альфаджерии. Ракель никогда не была во дворце, лишь видела его издалека, в тех редких случаях, когда вместе со взрослыми выходила из еврейского квартала. Утром она упросила папу разрешить ей пойти в город, зная что Дону Леону было предписано быть во дворце в полдень. И теперь перед глазами 11-летней девочки во всей красе и величии приближался королевский замок. Ракель прижалась к Донне Айне.
— Ну что, нравится? — спросила бабушка.

— Да, очень! Вот бы туда попасть… — протянула Ракель.

— Маленьким еврейским девочкам вход во дворец заказан, — сказал Дон Леон, -Ты подождёшь меня вместе с бабушкой в Общинном доме, пока я буду во дворце.

— Дедушка, ну пожалуйста, возьми меня с собой! Скажи королю, что я твоя помощница! — умоляюще протянула Ракель.

— Деточка, я боюсь что это невозможно, — мягко сказала Донна Айна.

— Бабушка, ну неужели тебе не хочется увидеть короля?

— Моя маленькая Ракель — ответила Донна Айна — я довольно долго жила чтобы знать, что король такой же человек как ты или я, только облачённый неограниченной властью и богатством —

— Опасная комбинация — пробормотал Дон Леон, погруженный в свои мысли.

— Но я все равно хочу попасть во дворец! — упрямилась Ракель

Но её желанию не суждено было бы осуществиться, если бы не случай.

Один из стражников, охранявших вход в замок был некий Мартин, которому в своё время очень сильно помог сын Дон Леона — Эухенио. Эухенио, отец Ракель, был врачом в госпитале в еврейском квартале. И несколько лет назад, маленький Антонио, сын стражника Мартина серьёзно заболел. У него была горячка и тело было покрыто крупными волдырями. Бедный мальчик бредил и не узнавал родителей и угасал на глазах. Христианские врачи отказывались лечить малыша, считая что спасти его невозможно. Врачующие монахи госпиталя при монастыре Веруэла в лечении не отказали но помочь ничем не смогли, обещав молиться за здоровье маленького Антонио. Родители маленького малыша, отчаявшись спасти сына, под покровом ночи принесли мальчика в госпиталь при еврейском квартале.

Эухенио, тогда ещё молодой врач, вернулся из Падуи, где он проходил учебу в тамошнем университете в течение трёх лет. По возвращению в Сарагосу Эухенио привёз с собой анатомический атлас и много медицинских книг.

Когда родители маленького Антонио принесли мальчика, Дону Эухенио не понадобилось много времени чтобы поставить диагноз: у ребёнка был был брюшной тиф. И хотя способов лечения этой страшной болезни почти не существовало, молодой врач собственноручно приготовлял жаропонижающие отвары и снадобья. Мать Ракель, прекрасная Астер ухаживала за Антонио как за родным сыном. Она варила ему густой куриный суп, поила горячим молоком с мёдом, а когда мальчик засыпал — она тихонечко напевала ему еврейские песни — те что пели ей её родители. В течение двух недель крепкий организм мальчика боролся со страшной болезнью, но благодаря уходу и лекарствам Дона Эухенио, Антонио выжил. Почти три недели ребёнок находился в еврейской больнице, где его навещали родители, которые до конца не верили, что Антонио не умрет.

Через три недели Антонио полностью выздоровел и отец мальчика -Мартин пришёл забирать выздоровевшего сына домой, у него не было денег расплатиться с госпиталем и Доном Эухенио за лечение. Вместо денег он принёс переплетённый манускрипт и смущенно протянул рукопись доктору.

— Сеньор — не обессудьте, эту книгу я привёз из , когда я служил пехотинцем в войске Его Высочества Принца Альфонса. Нас тогда изрядно потрепали в битве при Лукосистерне в Сардинии. Но мы победили и слегка пограбили местных. Вы же знаете -так в каждой армии заведено. Не с пустыми руками же домой возвращаться. И вот помимо золота, серебра и камней, захватил я с собой эту книгу. Я и на родном языке с грехом пополам читаю, а тут, вообще, неясно что написано —

Эухенио осторожно взял древнюю рукопись и задумался. Прочитав несколько страниц, молодой доктор, наконец, сказал:

— Я не могу принять, дорогой сеньор, этот бесценный дар; это рукопись Якоба бен Махира ибн Тиббона — знаменитого ученого и врача —

— Не отказывайте мне, доктор — вежливо сказал отец мальчика и положив рукопись на столик вышел вместе с мальчиком из госпиталя.

Доктор Эухенио углубился в чтение рукописи. По тем временам все передовые методы лечения, проведения операций, анестезии были собраны и систематизированы. Рукопись содержала бесценный опыт арабской и еврейской медицины за много веков, написанный на еврейском языке. И с той поры этот манускрипт став настольной книгой доктора Эухенио, спасла жизнь многим больным.

И так надо было случиться что сегодня один из стражников у ворот был тот самый Мартин, чьего сына спас доктор Эухенио. Мартин увидел Дона Леона, в котором он сразу узнал отца врача Эухенио.

Подойдя к воротам Альфаджерии, Дон Леон протянул старшему стражнику (это как раз был Мартин) лист бумаги с королевской печатью — приглашение Дона Леона во дворец к королю.

Увидев поодаль стоящих Донну Анну и Ракель, Мартин спросил:

— Сеньор, если я не ошибаюсь, почтенная Сеньора и маленькая красавица это мать и дочь доктора Эухенио?

— Нет сеньор, Вы не ошибаетесь. А я отец Эухенио. Мне велено было придти во дворец к Его Величеству Королю Альфонсо с докладом. Вот и моя жена с маленькой Ракель вызвались пойти со мной.

— А можно мне увидеть короля? — выскочила из-за спины дедушки Ракель.

— Сеньор стражник, я тоже хочу попасть во дворец, — Ракель умоляюще посмотрела на стражника Мартина.

— Ракель, я тебе уже говорил, что маленьких еврейских девочек во дворец к королю не пускают — строго сказал Дон Леон.

— Вы извините, сеньор Мартин, моя внучка сама не знает о чем просит.

— Ну, в её возрасте это это вполне естественно — рассмеялся стражник.

— И я думаю — продолжал он — мы сможем это устроить, не будь я начальник стражи —

— Проходите сеньор — с этими словами стражник дал знак открыть ворота и отступил пропуская вперёд Дона Леона и Ракель.

Дон Леон посмотрел на жену.

— Не волнуйся, Леон, я подожду тебя в в Общинном Доме, что подле Большой Синагоги на Косо — сказала жена. И передай королю, что ты обещал быть дома к обеду — шутливо добавила она.

Ракель обняла Донну Айну и держась за дедушкину руку вошла через кованые деревянные ворота внутрь замка.

— Спасибо, дорогой сеньор, — сказала Ракель доброму Мартину. — Я не забуду Вашей доброты! А это для Вашего сына! — С этими словами Ракель отдала все оставшиеся сладости, которые ей купили бабушка с дедушкой по дороге во дворец.

Стражник улыбнулся: — Передавай привет твоим родителям и скажи что Антонио жив и здоров и велит кланяться доктору и его жене!
 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
РАКЕЛЬ ВО ДВОРЦЕ

Пройдя через массивные ворота, отворённые добрым стражником Мартином, дедушка и внучка оказались во внутреннем дворе замка, Несмотря на холодные ночи и дни, деревья и кусты зеленели как весной или летом.

— Когда-то, более 200 лет назад, это был дворец Бану Худа — тогдашнего мусульманского правителя Сарагосы, — тихо сказал Дон Леон. А арабы — великие мастера строить, вся Андалусия спроектирована и построена ими: каналы, дороги, мосты, города и крепости, — добавил он.

— Вот и этот прекрасный дворец-крепость, включая этот сад, была построена ими.

Ракель шла, держась за руку деда и слушала его рассказ. То что она увидела мгновенно заворожило её.

В парке дворца навстречу ей шли богато одетые придворные, монахи в чёрных или коричневых сутанах с огромными крестами на груди. По периметру сада, у каждой двери стояли стражники с мечами, наподобие стражника Мартина. Богато одетые дамы в длинных платьях беседовали с мужчинами в доспехах или без. У каждого из мужчин на поясе был меч и разговаривая, мужчины, по-привычке, держали руку на рукоятке меча. Среди этой группы людей всюду сновали слуги, неслышно выполняя приказания господ. На центральной аллее парка несколько менестрелей играли на лютне и пели песни.

Увидев все это, обычно не робкая Ракель, была ошеломлена. Она вцепилась в руку Дона Леона и попыталась спрятаться за его спиной.

— Пойдём домой, — прошептала она.

Дедушка легонько сжал её руку и также тихо прошептал ей в ответ:
— Не бойся, все будет хорошо. Тем более, что — шутливо добавил он — это не король хотел тебя увидеть, а ты его.

Девочка никогда не видела подобной роскоши. Более всего её поразили менестрели — придворные музыканты. Их она увидела впервые. Ни в еврейском квартале, где жила её семья, ни в редких случаях когда она выходила за пределы квартала, она никогда не видела ни трубадуров, ни менестрелей. Бродячие музыканты на узких улочках города и на площадях Сарагосы не шли ни в какое сравнение с тем, что она слышала и видела сейчас при дворе короля.

Отпустив руку дедушки, как зачарованная, Ракель подошла ближе к менестрелям. Полностью поглощенная прекрасной музыкой, Ракель не заметила как вокруг неё собрались люди. Нечасто еврейский ребёнок оказывался при дворе короля Арагона и это не могло не вызвать интереса у Арагонской знати. Даже в те, относительно благополучные для евреев времена, когда евреи жили и работали бок о бок как с христианами так и с арабами, евреи жили, в основном, обособленно и по мере возможности избегали тесного общения с представителями других религий. Увидев это, Дон Леон поспешил увести внучку подальше от толпы. Но прежде чем он успел это сделать, он услышал как перешептывались придворные короля — благородные идальго и их дамы: — Какая прелестная девочка, жаль что иудейка…

Подойдя к одному из стражников, Дон Леон попросил доложить о нем секретарю Его Величества. Стражник вернулся и объявил что король скоро примет его.

Дон Леон намеревался удалиться вглубь парка и подождать аудиенции у короля там, но неугомонная Ракель потащила его к музыкантам. Оставив дедушку наблюдать за музыкантами издалека, Ракель подошла почти вплотную к ним.

Три музыканта, двое на виеле и один на лютне, играли очень красивую и грустную мелодию. Неожиданно для себя самой Ракель начала петь, сначала негромко, а потом увереннее и увереннее. Постепенно, вокруг неё смолк разговор и придворные короля окружили девочку. Казалось, увлечённая прекрасной музыкой, Ракель ничего не замечала вокруг и продолжала петь. Наконец, музыканты закончили играть; стоявшие рядом прекрасные дамы и кабальеро захлопали в ладоши. И только тогда Ракель заметила, что вокруг неё собралось много зрителей.

— Кто ты, малышка? — спросила Ракель молодая, красивая женщина.

Ракель молчала и тогда ей на помощь пришёл её дед.

— Любезная сеньора, это моя внучка Ракель. Его Величество Король приказал мне явиться во дворец и моя проказница-внучка упросила меня взять её с собой, а я, по слабости своей, согласился,— промолвил Дон Леон, склоняясь перед придворной дамой.

—Ну если она упросила её взять своим ангельским голоском, то немудрено, что Вы не смогли ей отказать,— рассмеялась дама.
— Спасибо за пение,— обратилась она к Ракель и сняв с себя драгоценную булавку приколола её к накидке, что была на Ракель.

— Меня зовут Донна Мария, я сестра короля, но я отдала бы всё за такой голос!

— Но мне нечего Вам подарить в ответ,— Ракель покраснела и смутилась.

Дон Леон поклонился и представился: — Леон Охана, слуга Его Величества и Ваш слуга, благородная сеньора. Я налоговый администратор иудейской общины королевства. К Вашим услугам.

— Я уверена что Ваши услуги и знания понадобятся моему брату. Он только вступает на престол, а денег в казне как всегда не хватает.

— Ещё меньше в королевстве порядочных и честных людей, — добавила Донна Мария. — Ступайте к моему брату, а за внучку не беспокойтесь, она побудет со мной!

С этими словами сестра короля увела смущенную Ракель в глубь парка.
 
 
____________________________________________________________

Действие романа происходит в Сарагоссе XIV века, в Арагонском королевстве, где на протяжении веков проживала большая, процветающая еврейская община. Этот период часто называют «золотым веком» испанского еврейства, временем толерантности, когда евреям разрешалось мирно жить с христианами и мусульманами.

В центре романа — история одной сарагосской еврейской семьи; героиня романа — девочка Ракель. Роман посвящен внучке автора, в честь которой названа героиня романа.