Думал сам, своими руками… Эх. Привели его нам, мол, нате, рвите. Стоит. Говорит, что не он. Он, не он… Наши тоже были не они. Чистые были, хрустальные. Вообще ни при чем. Смотрю на него. Ну, что я с ним? Кого они к нам присылают? Спрашиваю: отца нет, матери нет, то есть, оба есть, конечно, но он – детдомовский. Из интерната. Это – похоже, этих и шлют. После детдома прямиком в армию, потом или в армии останется, если выживет (а они выживают лучше домашних, после детдома-то), или на зону. Да это всё одна зона: детдом, армия, тюрьма. Его командир на траву обменял. Такого не хватятся, а хватятся, так скажут, что чеченцы-злодеи в рабство увели, в яме держат.

Страшон. Такого убить, ему ещё одолжение сделать. То, что его в жизни ждёт, пострашнее будет. Мараться только неохота, да и что с него возьмёшь? В нём и так жизни немного, так, мертвородец. В прыщах весь, худой, голова какая-то кривая, низкий. Он же не понимает ничего, только боится и ненавидит, сейчас боится, потом ненавидит, сейчас ненавидит, потом боится. Иди, говорю. Стоит. Не верит, что-ли? Иди, иди, не нужно тебя, дурак, пошёл. Повернулся, стоит. Тут дошло до меня. Ведь за него уже уплачено, куда ему идти? Наши всё же прибить его хотели, но, когда до дела дошло, никто не нашёлся. Твой он, говорят, раз за твоих тебе достался. Ну, и бросили мы его, как будто нет его. Что ему рабство? Он в рабстве родился. Так и остался у нас в ауле, сначала прятался, не уходил, но и на свет не вылезал, как-то питался. Отьелся даже. Прыщи на солнце зажили. Мы – народ не жалостливый, брезгливый. И потом, такому дай возможность, нелюдь ведь. Так и жил, ни кот, ни собака, и не гладили, и не пинали. Привыкли к нему, замечать перестали. Столько лет. А потом, когда мир пришёл, прогнали мы его. Отвечать за него неохота было. Плакал, некуда ему идти, своих боится, от побоев отвык. Обменяли его обратно, никто ничего не помнил уже, командира его перевели, обошлось. Представьте, я и имени его не скажу, потому как не помню, а, может, и не знал никогда. Наши его кавказским непленником прозвали. А я просто: этот.

___________________________________________________________________________________________________
 
Рассказ «Этот» был впервые опубликован в сборнике рассказов Е. Матусевич «Я не умею убирать».