— Будешь с нами работать, — уверенно сказал мне человек, который пригласил меня на собеседование.— Нам нужны образованные люди.
Дело было в далёком 1995–ом году, когда моя душа окончательно устала от работы в доме для престарелых людей с болезнью Алцгеймера, и я пытался устроиться помощником дантиста в преуспевающий офис в Нью-Джерси.
Интервью со мной вёл главный врач клиники доктор Росс. Небольшого роста, лысоватый шестидесятилетний человек, кожа и весь облик которого лоснились от кремов, мазей, массажей, маникюров, бани и прочих припарок.
Услышав о моем российском дипломе врача-стоматолога, он тут же взял меня на работу. В процессе разговора доктор поведал мне, что у него три большие клиники, что пашут они пять дней в неделю по 12 часов в день с получасовым перерывом на обед, что работают с ним прекрасные врачи, но что вот не всё всегда в порядке с ассистентками — не все усердны, некоторые опаздывают на работу, а некоторые даже не вовремя и неожиданно беременеют, и этой своей беременностью нарушают мерный распорядок работы врачей. Я его внимательно выслушал, ответил на вопросы и, обрадованный скорой сменой обстановки, даже и не спросил каковы будут мои обязанности.
Всю ночь я рисовал себе картинку моей будущей работы. Представлял себе, как я приеду ранним утром в этот шикарный офис, как меня — доктора из Москвы! — представят штату работников и поставят руководить всей этой сворой ассистенток, чтобы я навёл порядок, правильно организовал их бестолковый труд, и проследил за всеми правилами выполнения гигиены и безопасности труда.
Проснулся я рано. Умылся, побрился, оделся и даже пшикнул на щеки немного одеколона, а затем мазанул на лоб сливочного масла (чтобы показать, что я тоже не лыком шит, тоже знаю что такое уход за кожей лица, чай не из Сызрани понаехал, а из самой белокаменной), сел в свой старый драндулет и перемахнул на нем мост через реку Делавар, что соединяет Пеньсильванию и Нью Джерси. А через 40 минут был уже на работе — на тридцать минут раньше положенного времени. Потому что начальник всегда должен показывать пример пунктуальности.
Работа начиналась в 9 утра. Без десяти девять к клинике красиво и одновременно подкатили три блестящих автомобиля – Порше, Мерседес и Ягуар. Из них шустро выскочили доктора, помахали мне рукой и пошли пить кофе в кухоньку.
Без пяти девять подползли раздолбленные тачки ассистенток. Из них вылезли разной формы заспанные лица. В левой руке все эти лица держали коробки с пиццей и пончиками, а в правой––картонные чашечки с кофе. Одно из лиц было основательно беременно.
Доктор Росс собрал всех в просторной комнате для собраний , посадил за стол и представил меня.
— Вот,– сказал он, – опытный доктор из Москвы. – Будет с нами работать.
Я широко и доброжелательно всем улыбнулся. В ответ мне сонно покачали головой.
— Ну всё!— прокричал другой врач. — Кофе попили и за работу!
Все надели на себя красивые одноразовые халаты и перчатки. Доктора достали из дорогих футляров очки с бинокулярными диоптриями и напялили себе на нос. В одну секунду всё это собрание сонных людей превратилось в пчелиный рой. Они упорядоченно забегали по мнонгочисленным комнатам клиники. Одни быстро протирали кресла, другие еще быстрее сажали в эти кресла пациентов, коих было уже великое множество в комнате ожидания, третьи расставляли инструменты. Беременная Тара ( так звали подзалетевшую без спроса помощницу) порхала , как стрекоза,со скоростью звука пермещаясь по всем комнатам.
Я стоял и смотрел на весь этот хоккей, широко раскрыв рот. Я пытался понять в какой момент я должен начать руководить и что именно мне надо скомандовать. От напряжения на лбу у меня вышли капельки пота, которые сливочное масло еще больще выпятило и я стал похож на розу, которую побрызгали водой перед продажей. Я понимал всю свою ценность и красоту, но не имел понятия, как их применить.
Так прошло минут пять, пока ко мне не подлетела Тара, жужжа всеми шестью пропеллерам и не крикнула: –– Ну, доктор из Москвы? Чего встал, как хер после ваягры? Работай давай!
Хотя нет, ваягры тогда еще не было, но что-то обидное она крикнула.
Я умно вытаращил глаза и тихо пропищал : — А что мне надо делать?
Тогда она меня схватила за шкирку, протащила сильной рукой по коридору и швырнула в маленькую, освещенную тусклой лампой комнатку, в которой стоял столик, была раковина, а возле раковины лежало несколько щеток с металлическими ворсинками.
— Мы все грязные инструменты из трех комнат будем приносить сюда. А ты их будешь ершиками тщательно чистить и складывать вот на эти подносы,— показала она пухлыми руками на стол и подносы.
— А потом мне надо относить их в стерилизацию?— спросил я тихо, в надежде, что хотя бы что-то близкое к врачебной деятельности мне доверят делать.
— Нет, ты что? — усмехнулась Тара. Стерилизация требует знаний и навыков. Чисть давай! И побыстрее. А то бродишь здесь, как увалень! — усмехнулась она и добавила почему-то — ”как русский медведь” ( обидев этим замечанием всех российских медведей).
Я принялся за работу. Пчелы приносили мне подносы с использованным инструментом, а я ершиками драил все эти наконечники, щипцы, файлы, пинцеты и зонды, очищая их от крови, грязи и кусочков плоти. Инструменты прибывали огромными партиями и тёр их я не сгибаясь четыре часа подряд. Три раза мне возвращали подносы, требуя работу переделать. Работал я в полусогнутом состоянии. К двенадцати у меня заболела спина. В час дня ломили руки и ноги. Я проклинал все на свете и подбадривал себя мыслями, что доктор Росс просто меня проверяет. Что он скоро увидит все моё усердие, и сразу назначит меня главным. Я не знал по чему именно главным, но был уверен, что как главный почему бы то ни было я ему принесу больше пользы.
Наконец, в час тридцать доктор Росс зашел в мою комнатку.
— Эрик, пойдем со мной,— сказал он негромко.
— Ну вот, наконец-то, — подумал я. Свершилось,–– и прошел за ним.
Мы зашли в один из рабочих кабинетов.
— Знакомься! — радостно прокричал мой начальник и тыкнул пальцем в кресло. — Это Майкл!
В кресле сидел полный человек лет пятидесяти. Одет он был в рубашку бежевого цвета, которая была расстегнута на две верхние пуговицы. На нем были глаженные темно коричневые брюки и чистые, сверкающие туфли темно-бордового цвета.
— Майкл родом из Москвы!— снова радостно объяснил мне Росс и обратился к Майклу —а это Эрик. Он тоже из Москвы. Знаете друг друга?
Я печально взглянул на Михаила. Он сидел с широко открытым ртом, который закрывала металическая рамка; на рамку была натянута зеленая резинка — то жуткое устройство, которое облегчает работу стоматолога, когда он чистит корневые каналы, но не дает никакой возможности пациенту что-то сказать. Из всего лица Майкла мне были видны только крупные оттопыренные уши, белый сверкающий зуб, торчащий из под резинки и большие глаза, с оливковыми зрачками, которыми Миша крутил удивленно в разные стороны, при этом что-то мыча.
— Нныыы знныы,— услышал я его глухой голос.
— Я тоже его не знаю- устало сообщил я доктору Россу. — Москва большой город, —добавил я. А увидев разочарование в глазах босса, сказал,- Но мы оба знаем медведя.
— Какого медведя?— удивленно, но обрадованно спросил доктор.
— Который, когда водки выпьет, то по столице ходит и на балалайке играет, — уже уверенно добавил я, нагло смотря в глаза начальнику.
Росс задумался. Было видно, что пытается что-то припомнить или понять. Наконец до него дошло и он заулыбался. — Ты шутишь Эрик, да?
Я не задумываясь ответил, что не шучу. И вышел из комнаты, из которой слышны были бульканья и похрюкивания развеселившегося Майкла.
В темную комнатку я не пошел. А прошел в кухню. Потому что было время ланча. Законное время получасового отдыха. Все пчёлки, сложив крылья, сидели тихо за столами и быстро, но устало жевали пиццу и пончики, держа их в руках.
Я молча подошел к своей сумке и достал оттуда небольшой пластиковый контейнер, в котором лежали котлеты и картофельное пюре. Я подошел к микроволновке, разогрел в ней свою еду, сел за стол, взял в правую руку нож, а в левую вилку и начал красиво и степенно есть.
Ведь я всё-таки был доктором из Москвы.
