YOU SWAM
you swam breaking the waves
or diving under them
and a thousand suns spun
around your head
but this won’t happen again
to anyone, any time, anywhere
no, no it most surely will
to everyone, all the time, everywhere.
you saw the moon and stars
you saw grasses and flowers
you heard the birds sing
and the thunder rumble
but this won’t happen again
to anyone, any time, anywhere
no, no it most surely will
to everyone, all the time, everywhere.
you saw a woman as naked
as the day the Lord made her
you were an island for her
gone under a great wave
but this won’t happen again
to anyone, any time, anywhere
no, no it most surely will
to everyone, all the time, everywhere.
you’ll become bread and wine
but that will be later
you’ll arch your spine
and spread your arms wide
but this won’t happen again
to anyone, any time, anywhere
no, no it most surely will
to everyone, all the time, everywhere.
but this won’t happen again
to anyone, any time, anywhere
no, no it most surely will
to everyone, all the time, everywhere.
CREATION’S GOT
Creation’s got a blowdown squirt, creaks and yawns,
a copper buckle, a sailor shirt, and eyes that burn.
Creation’s got a wheeze, a belch a bad haircut,
a fat red face, a brandy flask, and a pension card.
Creation’s got iron glasses gone green with rust,
and pockets crammed with tobacco dust.
Creation’s got
sclerotic plaque,
armpits wet with sweat,
a looming heart attack.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Creation’s got high rafters,
its nights are scorching hot—
it grabs hold of the railing
… and cries as it departs.
THE ORIGINALS
Ты Плыл
(спиричуэл)
ты плыл волну разбивая
подныривая под волну
и тысяча солнц качалась
вокруг твоей головы
но этого больше не будет
ни с кем никогда и нигде
нет-нет это будет, будет
со всяким всегда и везде
ты видел луну и звёзды
ты видел траву цветы
ты слышал как пели птицы
и как грохотал гром
но этого больше не будет
ни с кем никогда и нигде
нет-нет это будет, будет
со всяким всегда и везде
ты женщину видел нагую
какой её создал бог
ты был перед ней как остров
накрытый большой волной
но этого больше не будет
ни с кем никогда и нигде
нет-нет это будет, будет
со всяким всегда и везде
ты станешь вином и хлебом
но это будет потом
ты выгнешь дугой позвоночник
и руки раскинешь крестом
и этого больше не будет
ни с кем никогда и нигде
нет-нет это будет, будет
со всяким всегда и везде
но этого больше не будет
ни с кем никогда и нигде
нет-нет это будет, будет
со всяким всегда и везде
У Мирозданья
У мирозданья продувка-протяжка, скрипы, зевки,
медная пряжка, в полоску тельняшка, глаз огоньки.
У мирозданья одышка, отрыжка, неровная стриж-
ка,
красная ряшка, коньячная фляжка, пенсионная книж-
ка!
У мирозданья железных очков позеленевшая дуж-
ка,
а по карманам
табачная мелкая крошка!
У мирозданья
склеротическая бляш-
ка,
сырая подмышка,
в спину дышит кондраш-
ка!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
У мирозданья высокие стропила,
все ночи, полные огня –
хватается за лёгкие перила
… и плачет, уходя.
