Ты не вейся, чёрный ворон, над моею головой.
Ты не бейся, сивый мерин, головою об заклад.
Мы-то знаем, мы-то помним, кто тут свой, а кто не свой.
Мы-то знаем, мы-то помним, кто тут прав, кто виноват.
Чёрный ворон, что ж ты вьёшься, сивый мерин, что ж ты врёшь!
Мы вот этой самой ложкой уже ели ту же ложь,
и вот этою дорожкой мы топтали ту же рожь —
чёрный ворон, что ж ты вьёшься, сивый мерин, что ж ты врёшь…
Пляшет в небе мёртвый воин, плачет глиняный колосс.
Чёрный мерин, сивый ворон — всё сплелось и всё спеклось.
Чёрный-верин-сивый-морон, покосились небеси…
Дорогая птица сирин, прилети и всех спаси!
The Second Marching Song
Don’t go flying, jet-black raven, o’er my sorry weary head.
Don’t go lying, pie-bald gelding, through your long and worn-down teeth.
We do know, we do remember who said what, and what was said.
We do know, we do remember what was up and what beneath.
Stop your flying, jet-black raven! Pie-bald gelding, don’t you lie!
We did slurp from this old ladle, we did slurp on this bald lie,
We did walk the beaten trails, and we did stomp through same old rye –
Stop your flying, jet-black raven! Pie-bald gelding, don’t you lie!
In the sky, a dead man dances and a clay colossus cries.
Jet-black geldings, pie-bald ravens tied with ties and baked in pies,
Jet-black dealings, pie-bald gravens rave and shove the sky askew…
Please, sweet Sirin, bird of heavens, come and save us all anew!
