УЕДИНЕНИЕ
 
Так много камней брошено в меня,

Что ни один из них уже не страшен,

И стройной башней стала западня,

Высокою среди высоких башен.

Строителей ее благодарю,

Пусть их забота и печаль минует.

Отсюда раньше вижу я зарю,

Здесь солнца луч последний торжествует.

И часто в окна комнаты моей

Влетают ветры северных морей,

И голубь ест из рук моих пшеницу…

А не дописанную мной страницу —

Божественно спокойна и легка,

Допишет Музы смуглая рука.

1914 г.
 
SOLITUDE
 
So many stones have been thrown at me

That I don’t fear them any longer

The trap an elegant tower has become,

Among tall towers, the taller.

I’m grateful to their builders — so be gone

Their sadness and their worry, go away,

Early from here I can see the dawn

And here triumphant lives the sun’s last ray.

And frequently into my room’s window

The winds from northern seas begin to blow

And pigeon from my palms eats wheat…

The pages that I did not complete

Divinely light she is and calm,

Will finish Muse’s suntanned arm.

1914 г.
 
 
* * *
 
Тяжела ты, любовная память

Тяжела ты, любовная память!

Мне в дыму твоем петь и гореть,

А другим — это только пламя,

Чтоб остывшую душу греть.
 

Чтобы греть пресыщенное тело,

Им надобны слёзы мои…

Для того ль я, Господи, пела,

Для того ль причастилась любви!
 

Дай мне выпить такой отравы,

Чтобы сделалась я немой,

И мою бесславную славу

Осиянным забвением смой.

1914 г.
 
 
True love’s memory, You are heavy!

In your smoke I sing and burn,

And the rest — is only fire

To keep the chilled soul warm.
 

To keep warm the sated body,

They need my tears for this

Did I for this sing your song, God?

Did I take part of love for this?
 

Let me drink of such a poison,

That I would be deaf and dumb,

And my unglorious glory

Wash away to the final crumb.
 
1914
 
 
* * *
 
                           
            В.С. Срезневской
 
Вместо мудрости — опытность, пресное

Неутоляющее питье.

А юность была как молитва воскресная…

Мне ли забыть её?

Сколько дорог пустынных исхожено

С тем, кто мне не был мил,

Сколько поклонов в церквах положено

За того, кто меня любил…

Стала забывчивей всех забывчивых,

Тихо плывут года.

Губ нецелованных, глаз неулыбчивых

Мне не вернуть никогда.
 
1913 г.
 
                           
            For V.S. Sreznevskaya
 
Instead of wisdom — experience, bare,

That does not slake thirst, is not wet.

Youth’s gone — like a Sunday prayer..

Is it mine to forget?
 

On how many desert roads have searched I

With him who wasn’t dear for me,

How many bows gave in church I

For him, who had well loved me.
 

I’ve become more oblivious, I am finding,

Quietly years swim.

Lips unkissed, eyes unsmiling —

Nothing will give me back him.
 
1913 г.

* * *

 
Муза ушла по дороге

Осенней узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой.
 

Я долго ее просила

Зимы со мной подождать,

Но сказала: «Ведь здесь могила,

Как ты можешь еще дышать?»
 

Я голубку ей дать хотела,

Ту, что всех в голубятне белей,

Но птица сама полетела

За стройной гостьей моей.

 

Я, глядя ей вслед, молчала,

Я любила ее одну,
 
А в небе заря стояла,

Как ворота в ее страну.
 

15 декабря 1915
 

The muse has left along narrow

And winding street,

And with large drops of dew

Were sprinkled her feet.
 

For long did I ask of her

To wait for winter with me,

But she said, «The grave is here,

How can you breathe, you see?»
 

I wanted to give her a dove

That is whiter than all the rest

But the bird herself flew above

After my graceful guest.
 

Looking at her I was silent,

I loved her alone

And like gates into her country

In the sky stood the dawn.
 
1915

* * *

                           
            Н.В.Н.
 
Есть в близости людей заветная черта,

Ее не перейти влюбленности и страсти,

Пусть в жуткой тишине сливаются уста

И сердце рвется от любви на части.

 

И дружба здесь бессильна, и года

Высокого и огненного счастья,

Когда душа свободна и чужда

Медлительной истоме сладострастья.
 

Стремящиеся к ней безумны, а ее

Достигшие — поражены тоскою…

Теперь ты понял, отчего мое

Не бьется сердце под твоей рукою.
 
1915 г.
 
                           
            N.V.N.
 

In intimacy there exists a line

That can’t be crossed by passion or love’s art —

In awful silence lips melt into one

And out of love to pieces bursts the heart.
 

And friendship here is impotent, and years

Of happiness sublime in fire aglow,

When soul is free and does not hear

The dulling of sweet passion, long and slow.
 

Those who are striving toward it are in fever,

But those that reach it struck with woe that lingers.

Now you have finally fathomed, why forever

My heart does not beat underneath your fingers.
 
1915

* * *
 

Как ты можешь смотреть на Неву,

Как ты смеешь всходить на мосты?..

Я недаром печальной слыву

С той поры, как привиделся ты.
 

Черных ангелов крылья остры,

Скоро будет последний суд,

И малиновые костры,

Словно розы, в снегу цветут.
 
1914 г.
 

How can you look at Neva,

How can on the bridges you rise?

For a reason I’m sad since the time

You appeared before my eyes.
 

Sharp are black angels’ wings,

The last judgment is coming soon,

And raspberry fires, like roses,

In the white snow bloom.