Сказал иноагент иноагентке,

С ней рядом сидя как-то на скамейке:

«А что бы нам с тобой не пожениться,

Создав иноагентскую семью?

Мы зажили б и весело, и дружно,

Иноагентиков троих родили б

И научили б их иноагентству –

Писать стишочки, в шахматы играть,

На скрипочке пиликать, ненавидеть

Сквозную ложь, предательство, мздоимство,

Воров в законе, должностных садистов,

Сексотов, уркаганов, палачей.

Потом, конечно, нас бы объявили

Организованной преступной группой,

Ячейкой мирового терроризма –

А это тянет на семнадцать лет.

Отнимут всё: имущество, квартиру,

Машину «Форд» двенадцатого года,

Компьютер, кипятильник, телефоны;

Детей сошлют в кошмарный детский дом

Куда-нибудь в Сибирское Усолье,

А нас посадят и потом убьют.

Меня отравят на далёкой зоне,

Тебя забьют охранники в пресс-хате,

Всё проведут графой «несчастный случай»,

И доктора с восторгом подмахнут.

Потом пройдёт лет десять, может, больше –

Везде объявят: власть переменилась! –

Немного станут тише прокуроры,

Ментам внушат, что слово «гражданин»

Возможно говорить и без «пройдемте»,

На пенсию отправятся чекисты,

Пропагандисты, вохровцы и судьи,

Доносчики разучатся писать.

И люди вспомнят нас, все наши муки,

Быть может, будут живы наши дети –

Конечно, одичавшие в Усолье,

Но все-таки живые. И вот здесь,

На этой самой парковой скамейке,

Повесят незаметную табличку:

«Тут целовались два иноагента

(он и она)» – чтоб не подумал кто,

Что это пропаганда отношений,

От века не одобренных законом.

И на скамейке этой будут люди

Друг друга целовать и обнимать.

Здесь будет, типа, культовое место,

Паломничество, хвост на двести метров,

Потом тут установят турникеты,

Чтоб с каждого взимать по пять рублей –

Бюджет страны наполнится, финансов

Достанет на районный детский садик,

Бульвар, церковно-приходскую школу,

Больницу и заммэру на «Роллс-Ройс».

Настанет эра счастья, процветанья!

И наши имена не позабудут!

Ну что, моя любимая, согласна?»

Она чуть помолчит и скажет: «Да…»
 
 
A foreign agent met a foreign agent.

He said to her, upon a garden bench:

“Now, why don’t you and I become a couple,

And then a foreign agent man and wife?

Then, we would get along in health and sickness.

We’d have three little foreign agent rugrats.

We’d teach them all the tricks of foreign agents:

Our ways of writing verse, of playing chess,

Of tickling the ivories, of hating

Corruption, double-dealing, doublethink,

Career felons, CEOs of sadism,

Informers, henchmen, hangmen – things like that.

But then, of course, the government would deem us

A well-oiled criminal organization,

A cell with worldwide terrorist connections –

Which carries seventeen years behind bars!

They’d seize our property and our apartment,

Our Ford of 2012, our phones, our laptop,

And our immersion water heater, too.

They’d take our kids and send them to a shelter,

An orphanage of horror in some armpit,

And we would be arrested and then killed.

I’d die of poison in a far-off prison;

You’d bleed out in a dark confession cell.

Both deaths will be accounted “accidental” –

Confirmed by eager doctors’ signatures.

And then, ten years will pass, or more, perhaps –

The news will toll: we have a change of power!

State prosecution will chill out a little.

Cops will be trained in calling people “Mister”

Without “Now, put your hands behind your back!”

Secret police and judges will retire,

And so will guards and propaganda-mongers.

Concerned informers will unlearn to write.

Then, people will remember what we went through.

Perhaps, our kids would still be living somewhere –

De-civilized in the far-northern armpit,

But living, nonetheless. And in this park,

On this here garden bench we’re sitting on,

An unassuming plaque will be installed:

“Right here, two foreign agents shared a kiss

(him kissing her)” – said to preclude concerns

Related to the plaque perhaps promoting

Courtships illegal from the dawn of time.

And then, this bench will be a destination

For couples to go kissing and embracing.

It will become, like, an iconic spot,

A lovers’ Mecca with long lines of pilgrims.

The city will put turnstiles all around it

To charge five rubles per admission ticket.

The country’s coffers will fill up with money

Enough to pay for the state-funded childcare,

Repaving boulevards, supporting church schools,

Free clinics and the Mayor’s new Rolls-Royce.

Prosperity and happiness will reign!

Our names will stay in history forever!

So, what say you, my love? Do you agree?”

She gives herself a moment, then says: “Yes…”