Листья — жёлтые, небо — синее:
осень за Украину.
А в России бельишко зимнее
мать покупает сыну.
Берцы — не разрешили валенки.
Шапку. Шарф. Рукавицы.
Обнимает: прощай, мой маленький,
будь хорошим убийцей.
 

Yellow leaves and clear blue skies:
Ukraine and autumn stand as one.
In Russia, though, a woman buys
a winter wardrobe for her son.
New combat boots – they’re mandatory.
A hat. A scarf. And mittens too.
She hugs him: Darling, do not worry,
just do as all good killers do.
 
***
 
Встать на сторону тьмы?
Плакать: песенка спета?
Путин — опухоль. Мы —
клетки иммунитета.
Мы ещё не мертвы.
Мы научены горем.
Проглядели? Увы.
Проиграли? Посмотрим.
 

To join the dark side from fear?
To weep at the tolling of bells?
Putin is cancer. But we’re —
the body’s immunity cells.
We’re alive. Do not count us out.
Instructed by sorrow and spleen.
Did we fail to see it? No doubt.
Did we lose? — Remains to be seen.
 
***
 
Отключенья электри…
Притихают речи.
Умирают фонари.
Оживают свечи.
Превращается в собор
древняя столица.
Попроситься в левый хор.
Плакать. Петь. Молиться.
 

We have lost all electric…
Voices hush in gloom.
Streetlamps fade into the mist.
Candles start to bloom.
It’s a cathedral – the entire
ancient capital today.
I should audition for left choir.
To cry. To sing. To pray.
 
***
 
Я была хорошей бабой.
В девяностых-нулевых
я ноктюрн сыграть могла бы
на верёвках бельевых.
А теперь? Гнилые нитки.
Сердце, сжатое в кулак.
Ежедневные попытки
отстирать кровавый флаг.
 

I was a woman among women.
In the nineties, at the start,
I could have played a nocturne given
only clotheslines in the yard.
Now? A heart squeezed to a fist.
Rotten cotton in a bag.
Trying daily to persist
washing blood stains off the flag.
 
***
 
В бессилье, в слезах, в начале
войны, от любимых вдали
мы пушки перекричали,
в тумане друг друга нашли.
Зачем же, сестрицы, братцы,
пытаться ковчег раскачать
и до хрипоты стараться
друг друга перекричать?
 

At the start of war, in agony,
far from loved ones, in a daze,
we outyelled the endless cannonry,
found each other through the haze.
Why should we now rock the ark,
tell me, sister, tell me, brother,
voices turning hoarse and stark,
trying to outyell each other?