ДЕТСТВО
 
Картины из детства. Часть 1
 

То было давно.

Почти и не было.

Ни светло, ни темно —

ни огня, ни пепла.

В те дни я в кулак

ладонь не сжимала.

Ни друг, ни враг, —

жизнь моя вяло

текла.

С тех дней трудней мне стало.
 

Детство. Прократься

страхи стараются

в каждую нишу на улице.

Из зыбкого чувства вины акации

сникли, сутулятся.

Как наряд из солдат,

которых уже уличили в измене.

Настороже деревья стоят.

Как судьба. В бессрочной смене.
 

В те дни я не знала нужды притворяться,

что знаю: осталось только податься

вон из ума, как цветок из бутона.

Краски не знали в те дни полутона.
 

Маски не ведала правда. Нагою

была. А сны — прямыми. Унылы

были стены в драных обоях, —

жёлтых, словно взгляд у гориллы,

горюющей при мысли, что ей —

в будущем среди нас, людей,

быть. От рождения до могилы.
 

Мне нагадали: если померкло

в памяти всё, кроме детства, — счёт,

значит, к концу… Дышу на зеркало,

считаю вздохи: чёт, нечёт…

Считаю ли счастьем детские годы?

Знаю другое: другие — не в счёт.

 
~

 
ЖЕСТОКОСТЬ
 
Картины из детства. Часть 2
 

Не забыла я наш нечистый двор

и овцу, во дворе забитую к свадьбе,

положившей начало тягучей тоске

в житии жениха и невесты.

В глазах сей пары — я помню — тогда

веселье чередовалось с грустью.

Но наизусть и навсегда

иное запомнилось мне, — кончина,

её ощущенье скотиной и кровь,

дымившаяся по той причине,

что, струясь из горла в маленький ров,

стыла на воздухе. Пар был багров…

Чётко помню: оттуда я

захотела сбежать в такие края,

где никому не пришлась бы дочерью,

и мне роднёй — никто, в свою очередь.

А потом, когда с остывавшей туши

сдирали шкуру, я заткнула уши,

и помню, помню, что вместе со звуком

хотела исчезнуть сама. Чтобы мукам

немоим и моим пришёл исход.

Помню ещё — захотелось пылью

обернуться. Вернуться

туда, где было

всё.

К раскладу первых колод.

 
Оригинал
 

CHILDHOOD
 
Scenes From Childhood. Part 1
 
It was long ago.

It almost didn’t exist.

At the time when I didn’t know

how to form a fist.

Life was indifferent to me.

Didn’t make me kneel.

Since then — it went downhill.
 

Tender fear.

The childhood street.

Acacias stood guilty,

like the navy fleet .

Caught obeying the enemy’s

head of state.

They stood like traitors,

like fate.
 

Then — there was no need to feign

that there is no choice but to go insane

following buds of lilac sprouting forth:

Inevitability of a rabid force.
 

Life was naked and raw.

The dreams were bare.

Yellow wallpaper — poor

Like a gorilla’s stare:

Full of helplessness.

Moisture.

Sorrow.

As it watches us — writhing in doubt —

Its tomorrow.
 

They tell me recalling childhood

Is an omen of death.

I stand in front of the mirror.

Take my allotted breath:

One of many or few left in store.

Was I happy then?

Well, I am no more.
 
~
 

CRUELTY
 

Scenes From Childhood. Part 2
 

I remember our dirt-yard

and the just-slain sheep

for the wedding that would bring slow grief

to the groom and the bride —

festive and sad.

I remember the feeling of being dead

at the sight of the blood —

crimson and raw

oozing out of the throat.

I remember the core

of life bursting ajar.

I remember wishing that I were far

from the scene of slaughter,

from my own kin.

I wished I were no one’s daughter.

I remember the sound of skin

being deftly torn from the heaping flesh.

I remember I wanted to turn to trash.

Disappear. Vanish.

Dissolve. Melt.

Shove back the cards I was dealt.
 

Перевёл с английского Нодар Джин