никакого обратно

 

i

одиссей возвратился и море пятится прочь

его шум укрощен в рапане на каминной полке

а соль на кухонном столе рядом с перцем

морская походка постепенно уступает суше

говорят что отсюда и до побережья лежит

множество городов с пакгаузами полными мертвой рыбы

их улицы рассекают ночь как мерцающие угри

а площади битком набиты статуями феакийцев

обращенных в камень мстительным богом

он не видел ни одного из этих городов он сидит дома

 

ii

по утрам пенелопа величественно курсирует

между гостиной и кладовой

двадцать лет мгновение для небесного тела

чью орбиту клепал космический бочар

ей к лицу быть женой хотя он по-прежнему

недоумевает зачем была нужна переделка носа

кресло у стола все еще хранит странные формы

но звезды в окне не изменились с тех пор

как он пригнал их домой из странствий

ему по сердцу звезды но не хватает моря

 

iii

у них теперь нет царей и поэтому его

муниципальный совет отправил на пенсию

он попытал бы счастья в автомастерской

но эти новые модели битком набиты проводами

и он тоскует по своему маленькому государству

исхоженному по утрам с благосклонной улыбкой

но море отступило население рассеялось

мертвая рыба шепчет в пене его сна

и статуи напевают матросские песни которые

разносит в клочья ветер меж воздушных столпов

 

iv

этот вечер видимо его последний шанс

пока сын еще не возвратился с просушки

а жена ушла в свой кружок вязания или чего там

и он украдкой поворачивает зажигание

спуская жестяной корабль на сумеречные волны

это побег или его последняя атака

можно решить позднее а пока что

он читает немногие звезды еще не скошенные

осенью от итаки и до самого олбэни

а дальше на трою и прямиком к побережью мэна

 

v

он никогда не вернется обратно уже нет

никакого обратно море восполняет свои потери

сезон на лобстера закрыт и на берегу

кто-то одинокий закуривает дым мешается

с туманом пока курильщик совпадает

с соглядатаем пусть злопамятного бога бесит

вторгшийся в пределы он теперь снова царь

бескрайнего пространства и свой единый подданный

без страха в челюстях последней стихии

ушел и никогда не вернется обратно никакого обратно
 

never come

 

i

ulysses is back and the sea has receded

its hum tamed in a conch on the mantel shelf

and its salt on the kitchen table beside the pepper

his sea legs are slowly adjusting to dry ground

they say there are countless cities between here

and the coast with warehouses full of dead fish

their streets slicing the night like glowing eels

the squares crammed with statues of the phaeacians

who were turned to stone by the vengeful god

of those cities he has seen none he stays at home

 

ii

mornings penelope shuttles majestically

between the living room and the pantry

twenty years is a twinkle for a heavenly body

whose orbit was clasped by the cosmic cooper

and being a wife becomes her even though

he still wonders what was the nose job for

the desk chair keeps suggesting alien shapes

but the stars in the window have not changed

since he drove them home from the journey

he likes the stars well enough but he misses the sea

 

iii

they have no kings now and he has been

pensioned off by the municipal council

he could have tried his hand at a service station

but the models are all new jammed with wires

and he yearns for his little statelet he used

to criss-cross each morning smiling benevolently

but the sea has receded his subjects are dispersed

the dead fish whisper in the foam of his dream

and the statues hum their distant sea shanties

cut into shreds by the wind in the pillars of air

 

iv

this evening is probably his now-or-never chance

what with his son not back yet from the rehab

his wife off to her weekly quilting bee whatever

ever so furtively he turns the ignition

launching his tin ship onto the waves of dusk

is this a flight or perhaps his last assault

something to be decided later for now

he reads the remaining stars not yet mowed down

by autumn from ithaca all the way to albany

and on to troy aiming at the maine coastline

 

v

he will never come back now no such thing

as back because the sea retraces its retreat

the lobster season is over and on the beach

a solitary someone lights up the smoke mixes

with the mist while the smoker merges

with the observer let the rancorous god rage

at the trespasser who is the king again

of infinite space and his own lone subject

braving the foaming jaws of the last element

gone and never come back never come

 

 

зеркало

 

в эти тревожные минуты

наши мысли почти неминуемо

устремляются к императору

как ему одиноко в ледяном дворце

и почему он все время молчит

 

у яшмовых ворот толпа затоптала шпиона

гарнизон на востоке остался без риса

ходили слухи что велено посылать

юных девушек для полкового котла

не верю но младшей соседской дочери

нет уже второй вечер

 

новый слуга вернулся лишь около полуночи

без шапочки и от него пахло вином

рассказывал что чжурчжэни уже в столице

и что кровь на площади у жемчужного храма

стояла по щиколотку как черное зеркало

последнее время он невыносимо груб

надо велеть управляющему высечь

эти чжурчжэни для них только повод

 

навестил достопочтенный советник и

с листками танской каллиграфии

купил за бесценок у букиниста

бесценок и есть но было неудобно

огорчать друга велел подать вино и сливы

из последнего запаса но того стоило

давно так чудно не коротали вечер

на обратном пути достопочтенного и

выбросили из паланкина и забили палками

эти чжурчжэни у них только предлог

 

снова горит но теперь на западе

стражникам работы по горло

старый халат свалялся и не греет

надо бы отправить за хворостом

но некого и вряд ли кто продаст

как прекрасна луна в черном бархате небес

в черном шелке дыма

 

похоже горит у самого дворца

с той стороны где конюшни и гарем

кисти давно не чищены и тушь пересохла

император богоравен но и он боится

мы знаем что он боится за нас

но у нас уже не осталось для него

слов утешения

 

 

the mirror

 

without fail our thoughts in these vexing times

are with the emperor lonesome in his icy

palace sunk in his unremitting silence

 

a spy was trampled at the jasper gate

the eastern garrison has run out of rice

one hears of a decree to round up and

butcher young maidens for the soldiers’ stew

i give it little faith although the neighbor’s

youngest’s been missing two nights in a row

 

the new servant took off was gone till midnight

came back without his cap reeking of wine

the jurchen are within the walls he says

and at the plaza by the pearl shrine blood

was ankle-deep glistening like a black mirror

he’s been too insolent of late the steward

must be requested to apply the rod

those jurchen are just a ruse for their ilk

 

a visit from the venerable yi

his brittle sheets of tang calligraphy

obtained from a bookseller for a trifle

trifle indeed but who would want to hurt

a friend i had them fetch some wine and plums

the last of the old stock but it was worth it

never an evening was so full of mirth

on his way back the venerable yi

was torn out of his litter thrushed to death

with canes those jurchen nothing but a ruse

 

a conflagration this time in the west

the guards will have their work cut out for them

curse the old gown all matted and it’s cold

should have dispatched them to stock up on brushwood

but there’s no one to send and none for sale

how splendid is the moon in the black velvet

of the night sky in the black silk of smoke

 

looks like the flare is aiming for the palace

from where the stables should be and the harem

i haven’t cleaned my brush the ink is dry

the emperor may be godlike but he feels

the fear we know he is afraid for us

but we alas have hardly any words

left to console him